Огромный дом притих, вышколенная прислуга ходила на цыпочках. В кабинете генерала Ястребова гремели грозовые раскаты.
– Что вы себе позволяете, милостивые господа! Как смеете позорить свои достойные фамилии! Стыд и срам. Когда дойдет до его величества, я буду дискредитирован на веки вечные! Если я не могу достойно воспитать сына и племянника, то как могу командовать солдатами! Вы рушите мою карьеру, позорите ваших достойных матушек, пятнаете собственную честь! Бедный мой зять, друг детства, муж любимой сестры, перед безвременной кончиной поручивший мне своего сына, смотрит сейчас с небес и плачет горькими слезами, что его наследник растет таким… таким… разгильдяем!
– Дядюшка!
– Молчать! Таким разгильдяем под стать своему кузену, а моему сыну! Оба разгильдяи и остолопы!
– Гришенька, милый, может, не все так плохо? Успокойся, доктор наказал тебе не волноваться. Может случиться апоплексический удар!
– Вот! Может случиться удар! И моя смерть будет на вашей совести, а вы останетесь старшими мужчинами в семье! Как ваши матери и сестры смогут рассчитывать на вас? В два счета промотаете состояние на всяких… финтифлюшек и пустите семьи по миру.
– Батюшка!
– Дядюшка!
– Братец, да расскажи, что случилось-то?
– Что случилось? Что случилось? – весь багровый от негодования генерал с трудом справился с желанием выразиться по-солдатски грубо.
– То и случилось, что сыновей наших я сегодня выручил из полицейского участка!
– Ах!
– Вот и ах, душенька! Эти оболтусы решили, что они вполне взрослые, и могут шляться по разным злачным заведениям в то время, как их соученики упорно изучают науки!
– Пап, ну вакации же!
– Молчать! Какие такие вакации! Вы учиться должны, а не отдыхать! Денно и нощно грызть гранит науки. Пусть другие отдыхают, а Ястребовы и Красновы должны быть в работе или учебе всегда!
– По каким это злачным местам они шляются, братец? – растерянно спросила Анна Павловна.
– А таким, сестрица моя милая! Эти великовозрастные лодыри завалились в заведение мадам Жюли «Услада сердца» и в пьяном виде устроили там потасовку из-за падшей женщины! Они оспаривали ее друг у друга! Они собирались устроить дуэль! На пистолетах! В пьяном виде! Молокососы! В семнадцать лет! – генерал рванул ворот мундира, освобождая шею, на пол посыпались оторвавшиеся пуговицы.
Супруга генерала бросила укоризненный взгляд на сына и племянника, стоявших у двери, и бросилась со стаканом воды к мужу. Он раздраженно отказался и уже почти спокойным голосом продолжил:
– Извольте внимательно меня выслушать. Пока вы, судари, изволили спать-почивать после возлияний, я съездил в университет и выяснил, что студенты Краснов и Ястребов не так часто появляются в стенах своей альма матер. В чрезвычайно раздраженном состоянии я отправился в штаб и по случайности встретился с моим давним знакомым Невельским Геннадием Ивановичем. Если бы вы, господа оболтусы, следили за состоянием дел, то знали бы, что Геннадий Иванович со своими единомышленниками недавно сделал важное открытие о том, что река Амур, которая проистекает на востоке континента, на самом краю российской империи, вполне судоходна, а не теряется в песках, как думали раньше.
Также он доказал, что Сахалин не полуостров, как ошибочно полагалось совсем недавно, а совершенно отдельный остров, отделенный от континента проливом. Геннадий Иванович со товарищи закрепились на берегах реки и подняли там российский флаг. Сейчас по приказу Его Величества ведется активное заселение плодородных земель вдоль Амура.
Невельской за свои подвиги получил звание адмирала. Сей достойный господин посоветовал мне идеальное решение возникшей проблемы.
– Николай! – раздраженный отец хлопнул ладонью по столу так, что рассыпались аккуратно сложенные бумаги. – Стой смирно, когда отец говорит! Что переминаешься, как будто вошь тебя кусает? Смиррррна!
Два потрепанных, украшенных синяками и ссадинами молодых человека у двери хором вздохнули и выпрямились.
– Так вот, я принял решение по совету Геннадия Ивановича. Оно окончательное, и я считаю его единственно верным.
Генерал уверенным шагом подошел к двери, едва не задев плечом племянника, выглянул в коридор и бросил:
– Федор Ильич, войди.
В кабинет вошел мужчина лет пятидесяти явно с военной выправкой, но в штатской, очень простой одежде. Оба молодых человека, не сговариваясь, отодвинулись от него.
– Вот Федор Ильич Авдеев, прошу любить и жаловать. Его мне рекомендовал сам Геннадий Иванович как человека бывалого, который хорошо знает тайгу. Он сопровождал адмирала в его походах, бывал на основанной им базе в заливе Счастья.
Вас, уважаемые Павел Алексеевич и Николай Григорьевич, я забрал из университета на год. За этот год вы с Федором Ильичом доберетесь до Тихого океана по сухопутному маршруту, по которому туда ездил Геннадий Иванович, то есть или через Иркутск и Читу, или через Якутск и Охотск или Аян. Это уж по ходу решу. Побываете в Николаевске, в бухте Счастья, посмотрите, что и как там. Может, еще на годик продлим ваш отпуск от университета. На время путешествия Федор Ильич – ваш отец, дядька, наставник, профессор, кто угодно, но не слуга! Может вас выпороть, если заслужите! Слышал, Федор? Ты главный!
