1. Глава 1
«Как же это унизительно, — покачала головой Александра, глядя на себя в зеркало заднего вида. — Отвратительно, стыдно».
Она сидела в машине у здания небоскрёба, где он назначил ей встречу, не решаясь подъехать.
Первая неделя сентября выдалась сухой, летней. Ветер срывал с деревьев осеннюю листву, засыпая парк ярко-жёлтым и кроваво-красным. Вечернее солнце золотило шпиль здания, отточенной иглой уходящего в небо.
Где-то там на верхних этажах четырёхсотметровой башни из стекла, стали и бетона размещался офис того, кто её ждал.
Александра барабанила пальцами по рулю, в сотый раз поправляла безупречный макияж, завязывала-развязывала шарфик и то расстёгивала, то застёгивала верхнюю пуговицу на блузке.
Она знала, что не должна думать, насколько неприлично то, что она должна сделать, должна гнать эти мысли, иначе так и не подъедет, не выйдет из чёртовой машины, должна думать о том, что она делает это ради брата, ради отца, ради семьи. И это не обсуждается — так уж её воспитали. Знала, что должна — и не могла.
Она, Александра Квятковская, единственная дочь Эдуарда Квятковского, в прошлом безжалостного юриста, а ныне банкира, построившего финансовую империю, ориентированную исключительно на крупных клиентов и компании, должна стать любовницей Крысиного короля.
Давид Гросс. Крысиный король. Так звали за глаза владельца холдинга «ТОР» — группы компаний, производящих средства борьбы с мышами, крысами, тараканами и вшами, ну и заодно выпускающих пестициды, гербициды, средства защиты растений и прочую отраву.
Но только ли специфику его компании имели в виду, когда давали Гроссу прозвище, ведь ещё он был известен как Великий и Ужасный, Человек слова и Человек без сердца.
Александра знала о нём всё. Точнее, всё, что когда-либо появлялось в сети. К сожалению, меньше, чем ей бы хотелось. Уже два года она собирала каждую крупицу информации. Знала, что ему сорок лет, день рождения у него летом и по гороскопу он Лев. Небольшую компанию, выпускающую препараты борьбы с сельхоз вредителями, Давид Гросс наследовал от отца и в итоге превратил в «ТОР-Групп» — крупнейшего игрока на рынке пестицидов, средств дератизации и прочих ядохимикатов. Однажды почти женился, но по какой-то причине свадьба не состоялась, а ещё у него была сводная сестра, с которой они были очень близки, но она покончила жизнь самоубийством. Бесчувственный, скрытный, циничный, честолюбивый — не скупились на эпитеты таблоиды. Они же, проявляя единство, отмечали железную хватку и безупречную деловую репутацию, но противоречили друг другу, называя Гросса то мужланом, то высоколобым интеллектуалом.
Сильно ли это поможет Александре сегодня? Вряд ли.
Но она должна справиться со своей задачей и помочь семье…
— Папа, ну можно же решить проблему иначе, — сжимая руки до онемения, пыталась Александра спорить с отцом, когда буквально перед встречей последний раз порывалась отступить.
С таким же успехом она могла дискутировать со статуей Посейдона, что украшала фонтан во дворе их трёхэтажного особняка. Фонтан ещё не отключили — дни стояли тёплые. И в окно отцовского кабинета Алекс видела, как радостно блестят в лучах вечернего солнца хрустальные струи, как кружит по воде нарядная листва, и её незавидная участь — стать любовницей человека, одни мысли о котором внушали ей ужас, ещё не казалась единственным способом уладить конфликт.
Видимо, ей лучше было броситься на трезубец Посейдона, чем надеяться, что отец отступит.
— Ради бога, Саша! — сказал он не терпящим возражения тоном.
Вытянув ноги к камину, отец сидел, развалившись в кресле, и со вкусом потягивал сигару, что любил выкурить после ужина.
— Твоему брату грозит суд, а Давид Гросс ясно дал понять, чего хочет, когда сказал: «У вас очень красивая дочь», поэтому прекрати капризничать.
Смерив её взглядом, наверное, он хотел добавить что-нибудь ещё, обидное, злое, вроде «уж лучше он, или скоро ты станешь самой старой девственницей в столице», но за похабные шуточки в их семье отвечал её единокровный брат Ярослав — отец промолчал.
Он затянулся и неторопливо выпустил облачко сигарного дыма, словно разговор шёл о чём-то заурядном. Словно отец посылал прислугу сменить цветы в вазе, а не единственную дочь — ублажать человека, кроме всего прочего известного равнодушием, с каким он менял женщин, проводя с каждой не дольше, чем одну ночь. И желающих попасть в постель завидного холостяка с годами не убавлялось, то есть Александре, по сути, ещё придётся встать в очередь, а точнее — толкаясь локтями влезть без очереди, что было ещё более унизительно и требовало от неё качеств, которыми она вряд ли обладала.
— И одень что-нибудь подобающее случаю, — скривился Ярослав, осмотрев её скромный наряд, состоящий из юбки ниже колен и блузки, застёгнутой на все пуговицы.
«Надень, — машинально поправила Саша. — Правильно говорить «надень».
Вслух она этого, конечно, не сказала.
— Ты похожа на училку. Вряд ли у мужика встанет, если ты заявишься к нему в этом, — хохотнул брат, чью шкуру ей выпала честь спасать.
В бокале с бурбоном из отцовской винокурни, что он покачивал в руке, потрескивал лёд.
