Проснулся он поздно. Вокруг было тихо. Не услышав дыхания рядом, он повернулся – кровать была пуста и уже успела остыть – она уже давно ушла.
Он закрыл глаза.
Как бы сейчас ему хотелось нырнуть к ней под одеяло и прижаться к теплому, сладко пахнущему телу – она всегда спала нагишом, но при этом, всегда – в носках, странная привычка, даже нелепая, но это в конце концов – ее привычка и ее выбор, а как известно, выбор другого надо уважать или, хотя бы постараться понять. А вот с взаимопониманием у них как раз, не задалось с самого начала. Даже сложно объяснить почему, ведь и симпатии взаимные и желание вместе жить и заботиться друг о друге – все это у них есть, и в достатке. И понимание, что нужно время и какие- то взаимные уступки, чтобы притереться, узнать друг друга. Но понимания как такового при этом – не было! Они не понимали настроения и желаний друг – друга в каждый данный, конкретный момент.
Например, вчера вечером она вышла из душа вся распаренная, влажная, вкусно пахнущая, расслабленная, и такая притягательная в этот миг! Но когда он потянулся к ней, она резко, почти брезгливо оттолкнула его. Потом, уже перед сном, она, вероятно осознав свою неправоту, сделала попытку примирения, но теперь уже он не смог преодолеть себя, забыть обиду и простить. Или позавчера, когда он сидел на кухне, погруженный в свои мысли, а она бесшумно подкралась сзади и обхватила его руками так внезапно, что он вздрогнул от испуга, и устыдившись этого, и чтобы замаскировать свой страх, повел себя резко и даже грубо.
Возможно, частично проблема была в том, что он постоянно находил в доме следы присутствия ее бывшей, которая раньше жила здесь, и которую он заменил. Еле заметные, почти неуловимые – она постаралась избавиться от них – но он находил их везде, и это раздражало его, хотя он и понимал, что ей тоже тяжело, и прошлое еще не отпустило ее, и что она старается забыть и начать заново, но какое-то неприятное чувство сидело в нем, и это мешало им обоим.
Распорядок дня у них тоже был у каждого свой. И привычки. Взять, например, хоть эту ее просто маниакальную – на грани с аутизмом – страсть к порядку. Обязательно, чтобы все предметы всегда находились на одних и тех же, ею установленных, местах. Тут, тоже за примерами далеко ходить не надо – слышал бы кто, ее истерику на прошлой неделе, когда утром, уходя на работу не нашла на месте свои ключи. Ну взял он их на время, а потом и позабыл про них. Так она, найдя их под кроватью, так разоралась, что ему перед соседями стало неудобно. Тоже мне трагедия, сделала из мухи слона!
А когда он нечаянно уронил вазочку с цветами? А, да что уж там вспоминать…..
И комфорт каждый понимал по – своему. А, уж о предпочтениях в еде и говорить нечего…
Кстати о еде – пора бы и перекусить – подумал он и, мягко спрыгнув на пол, потрусил на кухню к миске с давно опостылевшим Вискасом.
Петр Семенович тяжело вздохнул и перенес центр тяжести с одной ягодицы на другую. Спина затекла, голова гудела, в глазах – песок от многочасового тетриса. И не забудем добавить изжогу от трех съеденных в обед беляшей. Короче, как говаривал Давид Гоцман – « Картина маслом!». А до конца смены – еще больше часа… Как ошибаются те, кто считает работу охранника легкой!
С усидчивостью у Петра Семеновича не заладилось еще с детства, ее хватило только, чтобы с горем – пополам закончить 8 классов и, затем жизнь его протекала в основном в движении и, в основном на свежем воздухе. Но годы берут свое, и захотелось Петру Семеновичу тепла и покоя.
Он устроился охранником в ювелирный салон недалеко от дома и поначалу наслаждался ничегонеделанием, сидя на мягком стуле у выхода и разглядывая хорошеньких продавщиц да редких посетителей. Однако через месяц он начал скучать, а через два уже стал мучиться на не таком уж мягком и удобном стуле. Он уже подыскал себе другую работу – гардеробщиком в театре неподалеку и ему оставалось отработать две последние смены в салоне, когда случилась эта история.
Салон готовился к закрытию, входная дверь уже была заперта, и продавщицы укладывали украшения – кольца, цепи, серьги с драгоценными камнями – в специальные коробки и убирали в сейф. Это был даже не сейф, а отдельная комната, закрывавшаяся на огромную бронированную дверь с разнообразными замками и лампочками. Чудо техники! Да в кабинете директора еще находился какой- то посетитель и из-за приоткрытой двери Петру Семеновичу слышались обрывки разговора, где несколько раз прозвучало слово «бриллиант». Вскоре комната-сейф была заперта, поставлена на сигнализацию и продавщицы, попрощавшись с Петром Семеновичем упорхнули. Вслед за ними вышел и посетитель директора, и Петр Семенович закрыл за ним дверь. Директор оставался в кабинете и разговаривал по телефону.
– Представляешь!?…бриллиант из Армении… !» – услышал Петр Семенович из-за двери кабинета.
– Только, что получил .. Да, да – тот самый, … прикинь! …. Оставлю его в сейфе…. потом удивлю тебя….» и директор, продолжая разговор, прижимая плечом трубку к уху, закрыл дверь кабинета и покинул салон, едва кивнув Петру Семеновичу.
