Не писать для того, кто этим живет, губительно. Слова, спрятанные от мира, начинают драться с твоими клетками, разъедая организм изнутри. Они бьются о стенки кровеносных сосудов, пытаясь выбраться, не понимая и не принимая заточения. То в сердце, то в печени раздаются протестные возгласы с требование свободы. Самые главные из них объединяются в предложения, они становятся сильнее, группируются, вооружаются метафорами и эпитетами и выходят из-под контроля. Если продолжать делать вид, что их не существует, продолжать играть в прятки или предлагать сделки, рано или поздно не узнаешь своего отражения в зеркале. Протяни им руку и вытащи с баррикад на бумагу. Они нужны людям, они нужны тебе…
Есть истории, которые должны быть рассказаны, и эта одна из них. Потерянные личности тоже имеют право на счастье, и чаще всего оно приходит в самые темные времена, когда кажется, что жизнь окончательно рухнула, а впереди лишь бездна. Важно помнить, что после сильнейшего ливня, угрожающего смыть все на своем пути, всегда есть шанс увидеть радугу.
Капельки на стекле после дождя – это различные жизненные ситуации, через которые мы прошли. Они вместе создают загадочную картинку, однако на самом деле мешают отчетливо видеть. Искажают. Вводят в заблуждение. Все смотрят на мир сквозь призму собственного опыта, потирая шишки на голове от многочисленных ударов, поэтому никогда нельзя точно сказать, что есть истина. Проще оставить так и многозначительно молчать, а можно открыть окно и протереть его как следует, но тут нужен грамотный психолог или верный друг. И я стала таким другом для героев этой книги.
Все персонажи в данном произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми или событиями являются случайными.
Вкушение алкоголя есть бессознательная попытка самолечения посредством «спаивания» внутренней стражи.
Шандор Ференци
На кассе супермаркета столпилось уже порядка двенадцати человек, остальные по обыкновению не работали. В самом конце очереди, смотря куда-то мимо стеллажа с журналами стеклянным взглядом, стояла девушка лет тридцати на вид. Густая шоколадная челка спадала на глаза, волосы собраны в небрежный пучок, шарф болтался на ручке сумки, пальто расстегнуто, сквозь дыру на джинсах, бросая окружающим вызов, белела острая коленка, в руках две бутылки вина, прижатые к груди, как величайшая ценность, которую нужно оберегать, чтобы не отобрали.
Спустя двадцать минут Женя вышла наружу. Дерзкий апрельский ветер вывел ее из раздумий, вздрогнула, застегнулась на все пуговицы и побрела в сторону ближайшей высотки. Выкрашенный когда-то в желто-голубую жизнерадостную краску дом превратился под натиском дождей и буйных подростков в грязно-серый образец современного уличного искусства.
В лифте ударил в ноздри уже привычный запах соседского одеколона, смешавшийся с чьим-то потом. Десять этажей, задержав дыхание, и, наконец-то, дома.
– Привет, Федь, скучал?
Черный кот, не торопясь вышедший навстречу, лениво потягиваясь, потерся в ответ о ногу и тут же направился трусцой на кухню, отлично зная все ежедневные ритуалы.
– Тебе лишь бы пожрать, настоящий мужик.
Женя высыпала остатки сухого корма в миску и только после этого пошла раздеваться. Все как всегда. Бросила в прихожей пальто, ботинки, джинсы и отправилась на балкон в свитере и трусах, прихватив по дороге плед, вино и штопор.
Пара глотков прямо из бутылки, прийти в себя после очередного бессмысленного и беспощадного дня. На плетеном столике уже привычный натюрморт – полупустая пачка Парламента, переполненная пепельница, две сломанные зажигалки, одна рабочая, дневник с нелепым серебряным единорогом, подаренный на восьмое марта, обгрызанные ручки и бокал с отпечатками пальцев для любимого красного. Первый – залпом, и можно выдохнуть. Женя уселась в старое кресло, обтянутое коричневым велюром, прожженным в нескольких местах, потому что кто-то забывал вовремя стряхивать пепел, открыла блокнот, изрядно потрепанный за этот месяц, и начала писать дрожащей рукой:
«Боже, спасибо тому, кто придумал вино! С каждой минутой тиски внутри постепенно разжимаются. Ощущение сродни тому, когда на обожженную руку льешь прохладную, живительную воду. Гнев отступает, но вслед за ним опять накатывает брезгливое отвращение в паре с презрением ко всем и ко всему, что за окном. Как же сложно это выносить. Одиночество, порождающее безумие, когда нет сил ни выть, ни жаловаться, ни плакать. Только пить. А завтра опять на работу, эту ненавистную гребаную работу. Одни и те же лица. Тупые, самодовольные, алчные рожи. Во рту весь день был знакомый зуд. Голод, не связанный с едой. В феврале еле откачали, но мне плевать. Какой смысл жить в этом болоте лицемерия?
Реалисты вымирают, как и гетеросексуалы, способность рассуждать клеймится позором. В женском стаде сплошные крайности – либо ты ходишь в полупрозрачных платьях, с забором из наращенных ресниц и с ботексом во всех местах, со сквозняком в голове, либо пропагандируешь феминизм и не бреешь подмышки, только два лагеря, а что делать тем, кто посередине? Нормальным людям? Видимо – пить, курить, пахать до изнеможения и постепенно угасать, ибо шанса что-либо изменить в этом мире нет, а выносить такую реальность без допинга невозможно. Нас просто истребляют, ненавязчиво, мол, решайте сами, хотя уже давно все решено. Игра в русскую рулетку. Умрешь сегодня, или выживешь?
