Наше искусство

Если ошеломить Барсукова странным вопросом: «Исчезни музыка, – что случится?», то ошеломления не произойдёт, просто Барсуков, немного подумав, ответит: «Ничего плохого не случится. А может станет даже лучше». Ну насчёт «лучше» он обронил, исходя из своих докук.

Над ним две девочки ежедневно долбили его голову бесконечными гаммами и прочими музыкальными экзерсисами, которые они энергично извлекали из громкого пианино. Барсуков, чтобы особо не психовать обзавёлся даже наушниками-глушителями.

.

Музыка разнообразна.

.

По выходным из окна напротив неслись вопли западных групп, записями которых наслаждался парень с ирокезом, а чтоб и окружающие могли бы разделить его удовольствие, он распахивал окно.

Из питейного заведения, открытого кавказцами, текли надоедливые восточные мелодии или дёргалась раздражающая лезгинка.

Исчезни музыка – исчезла бы и эта музыкальная шелуха. И наступила бы благодать. Наступила бы тишина

Благодать. Тишина. Это хорошо! Но, что же в этой тишине будут делать солдаты на параде, парни и девушки на дискотеке, на крутой вечеринке, верующие на литургии? Музыки же не стало!

Ничего страшного. Солдатам нужен темп, что полностью обеспечит большой барабан при поддержке малых барабанов. И не нужны здесь сотни трубачей, дудение которых только смазывают темп.

В танцевальных залах не танцуют, а ритмично дёргаются. Вот этот ритм дёргания будет вполне эффективно задавать ударник со свой «кухней».

А литургия так и останется литургией с певчими церковного хора. Песнопения никуда не уйдут. Ведь разговор-то ведётся об инструментальной музыке, а хоровая музыка – это и не музыка, а сонм человеческих голосов в их распевном варианте.

Если наступит тишина, исчезнет музыка, то, кроме всего прочего, музыкальных театров, филармоний, симфонических и других оркестров ведь из тоже не станет. Каково?

Конечно, не станет. Но ведь это не трагедия. Посещают симфонические концерты, оперы и т. п. неординарные люди. Их немного. Да ещё – богатенькие граждане, для понта, но их тоже немного. Ну и туристы, у которых посещение оперного театра – есть один из пунктов тура. Простой же народ к этому делу равнодушен. Исчезни в одночасье оперные театры, концертные залы простой народ, т.е. основная масса населения, этого просто не заметит. И понятно почему. Не ходят токаря, грузчики, электромонтажники, водопроводчики, сварщики на оперы и симфонии. Не ходит также врачи, учительницы, офицеры, менеджеры – дети тех же слесарей, такелажников.

Не ходят потому, что классическая музыка для них есть вещь неинтересная, непонятная и скучная Да и билеты стоят ого-го. Например, в Мариинке они в несколько раз дороже чем в Метрополитен опера, хотя зарабатывают россияне в разы меньше чем американцы. То есть, здесь налицо жирное свинство театральных деляг. Конечно, труженик сто раз подумает, что ему купить: то ли билет на «Трубадура», то ли или кило мяса на обед.

В отличии от коммунистов, нынешним властям до фени, что народ далёк от Бетховена. А коммунистов этот вопрос волновал. Они провозглашали: «Искусство – народу», и этот лозунг активно претворяли в жизнь. Симфонические оркестры и оперные певцы выступали на заводах, давая концерты прямо в цехах. По радио транслировались и скрипичные и фортепьянные концерты, отрывки из опер. Выпускалась куча граммофонных пластинок с записями классической музык и самое главное – билеты в оперу и на концерты были баснословно дешёвыми.

Скрипачи в заводском цеху

И на каждом предприятии собственные духовые оркестры, оркестры народных инструментов, хоровые коллективы. В домах культуры – музыкальные студии, музыкальны школы, музыкальные коллективы. И всё бесплатно: иди трудяга, постигай культуру. Господи, какими же порядочными людьми были эти коммунисты!

Сейчас всё не так. Сейчас за всё гони деньги. А где их взять простому труженику. Так что исчезновение музыки народной трагедией не обернётся. А обернётся благодатью и тишиной.

А между прочим тишина – это тоже музыка. Её, эту тишину обозначают в нотных записях специальными значками, определяющими время молчания. Вообще в нотах много значков и Барсуков долгое время недоумевал, как по этим странным значёчкам можно умудриться воспроизводить музыку.

Значки-то в виде букв он освоил очень рано благодаря газете «Правда», которую выписывал его отец. Там были разные интересные картинки и мальчику очень хотелось знать, что на них изображено. Очень скоро он научился сплачивать буквы в слова и узнавать, что это маршал Ворошилов принимает парад, что это товарищ Сталин осматривает строительство какала. С буквами всё было понятно. Но вот ноты – это была таинственная загадка.

Музыка – это увлечение

Отличница Сахарнова кроме портфеля носила с собой и папку с нотами. Она занималась в музыкальной школе по классу фортепьяно. Рассматривая ноты, что были в папке у Сахарновой, Лёшка Барсуков никак не мог понять, как по этим закорючкам, расположенным на пяти линейках, можно играть музыку. Так он этого не знал до семнадцати лет. А узнать хотел. В семнадцать лет он всё-таки сподобился постичь музыкальную грамоту. На заводе, где он работал токарем. завком организовал оркестр мандолинистов, в который немедленно записался Барсуков. И там он узнал, что всё очень просто, что всё очень ясно и точно. И стал исполнять разные музыкальные вещи сидя на вторых мандолинах На первых сидели девушки со своими гибкими пальчиками, а руки Барсукова, загрубевшие от общения с металлом были слишком грубы для извлечения шестнадцатых, а тем более – тридцать вторых.