Глава 1
Семейные узы и макароны с сыром
Утопленник. Первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я увидела парня, стоящего посреди моей ванной комнаты. Его одежда была мокрая, в глазах стоял животный ужас, а кожа казалась мертвенно-бледной.
Минуту назад я пришла сюда, чтобы принять ванну, и никак не ожидала встретить здесь молчаливого незнакомца. Сначала я хотела закричать, убежать или схватить что-нибудь тяжёлое, чтобы отбиться. Но меня парализовал страх. Лёгкие свернулись, не давая сделать вдох. Ноги и руки онемели. Поэтому я просто стояла и молча наблюдала за парнем, а он наблюдал за мной.
Даже когда он сделал шаг в мою сторону, я не пошевелилась. Тело отказывалось мне подчиняться. Я словно видела сон наяву, не принимая в нём непосредственного участия. Пространство поглощала тьма. Вокруг нас стояла мёртвая тишина, и лишь в моей голове звенела фраза: «Смерть – это только начало». Четыре слова повторялись вновь и вновь, болезненно высекаясь подкоркой.
Парень прошёл мимо меня и залез в ванну с пеной, которую я наполнила для себя, а затем с головой ушёл под воду. Так быстро, что я и глазом не успела моргнуть.
Стряхнув оцепенение, я подлетела к ванне и полезла за ним. По локоть запустила руки в воду, игнорируя отвращение и страх. Но ванна оказалась пуста. Утопленник исчез.
Паника лавиной обрушилась на меня, и я закричала. Истошный крик пронёсся по стенам и ударил меня в грудь, заставляя действовать. Выбежав из ванной, я помчалась к двери, чтобы позвать на помощь. Но внезапно моя комната закружилась, ноги заплелись, и я, потеряв равновесие, упала на пол.
А затем мир погас.
* * *
Распахнув глаза, я руками сжала рот, пытаясь предотвратить очередной крик. Каждая клеточка моего тела пульсировала, по коже струился пот, голова звенела от напряжения.
Тише, Джуди, это всего лишь сон…
Я уверяла себя, что всё в порядке, но всё равно не могла избавиться от всепоглощающего чувства страха. Он был таким осязаемым, что казалось, я могу дотронуться до него рукой.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Резко сев, я обхватила голову дрожащими руками. Тёмные силуэты и жуткие образы всё ещё мелькали перед глазами, вызывая панику и тревогу. Оглядевшись, я поняла, что сижу на полу. Какого чёрта?
Отогнав от себя страх, я решила найти этому рациональное объяснение.
Лунатизм.
Я просто ходила во сне.
Джуди, ты просто ходила во сне.
Поднявшись с пола, я села на кровать и прикрыла глаза, пытаясь отдышаться.
После гибели брата кошмары стали неотъемлемой частью моей жизни. Каждую ночь я оказывалась в ловушке собственного разума, осознавая, что покой и безопасность – всего лишь иллюзия. Сэм умер двенадцать месяцев назад. Этот год, полный недосказанности и боли, стал для меня настоящим испытанием. Я старалась смириться с потерей. Погружалась в учебу, писала заметки для школьной газеты, заводила новые знакомства. Даже посещала психолога, пока не поняла, что многозначительное молчание и краткие советы в конце сеанса мне не помогут. Но каждый мой шаг навстречу спасению был напрасен. Чем больше я пыталась отвлечься, тем больше ощущала пустоту. Под моими ногами будто разверзлась пропасть, и я не имела ни малейшего понятия, как из неё выбраться.
Проклятье.
Я вытерла мокрые от слёз щеки и достала дневник из-под подушки. Психолог однажды сказал мне, что сны, перенесённые на бумагу, перестают быть пугающими. Поэтому я старалась записывать их сразу же после пробуждения.
«Дорогой дневник, сегодня 13 сентября 1998 года.
Мне приснился парень…»
Я вздрогнула, когда раздался мамин голос, доносящийся с первого этажа:
– Джуди, спускайся ужинать.
– Надеюсь, не макароны с сыром, иначе меня стошнит, – бросила я, забыв о картонных стенах, пропускающих через себя каждый шорох.
– Ты что-то сказала?
– Минуту!
Быстро записав свой сон, я вернула дневник под подушку и спустилась вниз.
Столовая встретила меня полумраком. Шторы в нашем доме не открывались со времён похорон. Лампы в хрустальной люстре перегорели или же просто отказывались для нас светить, а висящие над столом бра едва справлялись со своей задачей. Не удивляйтесь, мы привыкли жить в полутьме. Она скрывала виноватые лица, пустые бутылки, валяющиеся под столом, и нелюбовь, сквозящую во взглядах.
Я села за стол спиной к зажжённому камину. Мне нравилось ощущать жар, проносящийся волнами по телу. Он напоминал мне об уюте, который давно забыл дорогу к этому дому. Мой взгляд зацепился за фотографию Сэма в белой рамке, висящую напротив стола. Раньше мне казалось, что на снимке брат искренне улыбается. Но в последнее время я вижу лишь взгляд исподлобья и злую ухмылку. Умер я, а не живёте вы – вот что сообщают мне его насмешливые глаза.
Я мысленно поставила галочку в графу «Выбросить эту чёртову фотографию».
Мама вышла из кухни с кривой улыбкой согрешившей монашки: что-то среднее между нарочитой скромностью и необузданным распутством. В руках она держала фарфоровую чашу, и я точно знала её содержимое. Каждый день на протяжении года она готовила одно и то же. Любимое блюдо Сэма – грёбаные макароны с грёбаным сыром.
