Решение Советского Союза ударить по милитаристской Японии именно в Маньчжурии было продиктовано не только собранными советской разведкой данными, что с этой территории может начаться целый букет пандемий, который охватит СССР до Урала и даже в европейской части. Япония готовила это оружие массового поражения, не имея ресурсов и возможностей для создания атомной бомбы, но будучи морально готовой к истреблению десятков и сотен миллионов людей. Другим геополитическим аспектом такого решения Сталина была борьба за будущее своего соседа – Китая, огромного по территории и населению государства, которое разрывала гражданская война между Гоминьданом и коммунистами, тянувшаяся с переменным успехом с 1927 года. Кому достанется наследие Империи Цин – социалистическому лагерю или коллективному Западу в условиях, когда вслед за окончанием горячей войны, неминуемо начнётся «холодная», беспокоило советского лидера. Он понимал, что уже завтра против СССР может быть применено и ядерное оружие (к чему очень активно вскоре начал склонять США Уинстон Черчилль), и захваченное американцами бактериологическое оружие, созданное за десять лет в колоссальных масштабах «Отрядом 731». Поэтому продвижение к Харбину в ходе Маньчжурской операции должно было быть стремительным, в обход укрепрайонов и без длительных позиционных боёв.
…С момента возвращения из Советского Союза в Китай Цзян Цзинго прошёл большую эволюцию от наивного уральского юноши и убеждённого коммуниста Николая Елизарова к сыну своего отца Чан Кайши, стремящегося в хитросплетениях внутренних конфликтов и международного вмешательства, прямой военной агрессии и финансового подкупа удержать бразды правления и встать во главе древнейшей империи, способной влиять на всё человечество. Тот факт, что из романтика сын превратился в жёсткого управленца и политика, готового в случае необходимости к уничтожению врагов, был обусловлен как практикой борьбы за власть, так и долгими беседами с отцом, заново учившим обрусевшего юношу китайским реалиям.
– Скажите, отец, пока я учился и работал в Советском Союзе, как протекала первая фаза гражданской войны в нашей стране, вплоть до нападения японцев?
– Начало ХХ века – интересная и турбулентная эпоха, когда одна за другой начали рассыпаться, как карточные домики, империи, существовавшие веками – Австро-Венгерская, Османская, Прусская, Российская и наша Империя Цин. Словно какая-то мировая сила всё продумала и организовала во вселенских масштабах, сея хаос и массовую гибель людей. Первая мировая война стала самым беспрецедентным в истории человечества истреблением людей себе подобными. В нашей Серединной Империи накопилось очень много противоречий, связанных с алчностью и вмешательством западных варваров, которые привели к падению династии и революционным преобразованием. Мы тогда бок о бок действовали с отцом китайской революции Сунь Ятсеном, и он завещал мне продолжить своё дело, чтобы сделать Китай сильным и независимым. Но ресурсов у нас было недостаточно – как военных, так и материальных. К кому обратиться за помощью? Наш северный огромный сосед проходил через тот же хаос смены формации после гибели династии Романовых, и я отправился в Москву, воодушевлённый революционным подъёмом. Встречался с Троцким, другими видными деятелями большевиков. Но их позиция была двойственной: с одной стороны, они поддерживали меня, как наиболее сильную фигуру национально-освободительного движения. С другой – были во власти Коминтерна – всемирной организации масонского толка, которая стремилась подавлять всё национальное и управлять разными странами через своих агентов влияния, пропагандируя космополитизм и демагогические лозунги. Наподобие тех, которые помогли взять власть Ленину – «Земля – крестьянам!» сказали большевики и отняли всё, проведя раскулачивание; «Мир народам!» и утопили страну в гражданской войне и «красном терроре»; «Хлеб голодным!» и уморили миллионы голодомором, хотя императорская Россия снабжала зерном весь мир. Коминтерн поддерживал и наших коммунистов, а мы же – «Гоминьдан» – партия националистов, а не интернационалистов, поэтому наш «медовый месяц» не мог продлиться долго.
– Но, отец, китайские коммунисты ведь тоже были националистами, только левыми. Вы даже начинали вместе и потом не раз объединялись. В чём конфликт и почему не удалось договориться?
– Ты прав – как и во время Гражданской войны в России, ни одна из сторон конфликта в Китае не хотела восстанавливать отживший свой век феодально-монархический строй, который только тормозил развитие государства. Война была столкновением двух идеологий, при этом обе стороны конфликта были националистами – правыми (мы) и левыми (они). Все реальные политики стремились к консолидации терзаемой анархией страны, еще до начала конфликта в 1923 году мы даже совместно состояли в Первом Объединенном Фронте. На этой стадии у нас был один общий враг – удельные «вожди», которые располагали на тот момент собственными вооруженными формированиями. Гоминьдан был абсолютно лидирующей силой, а коммунисты ничем, фантомом, который, как паразит, вошёл в наше тело и стал разъедать изнутри. Изначально Коммунистическая партия Китая была чрезвычайно малочисленна. Она была создана только в 1921 году. На первом этапе своего развития она представляла своеобразные «кружки по интересам», состоявшие из городских интеллектуалов, щеголявших новой для Китая социалистической риторикой. Для многомиллионного Китая на тот момент времени эта смехотворная партия не значила ничего. В 1921 году в ней состояло 50 человек, в 1922 – 120, в 1923 – 230, в начале 1925 года 950 человек. Фактически коммунисты никогда не заключали с Гоминьданом альянса или блока, а вошли в него, как народное движение, сохранив собственные структуры. В России так сделала еврейская партия «Бунд», войдя в состав РСДРП, а потом вдруг на всех ведущих позициях оказались евреи. Коммунисты вели работу внутри Гоминьдана, как обычно партия работает внутри профсоюзов. При этом их работа в Гоминьдане принесла им очень существенные плоды, так как позволяла активно пропагандировать свою идеологию, нести ее в массы. Уже к концу 1925 года в партии насчитывалось около 60 тысяч человек, это был настоящий качественный скачок. В противовес коммунистам Гоминьдан к 1920-м годам представлял собой куда более внушительную организацию, в которой состояло несколько сотен тысяч человек. Но в тот период это была скорее не партия, а клуб «поклонников» тогдашнего руководителя организации Сунь Ятсена. В Гоминьдан входили и чиновники, и военные, и интеллигенция, и крестьяне. При этом все они по-своему трактовали три базовых принципа Сунь Ятсена: «национализм, народовластие, справедливость». Напряженность между Гоминьданом и компартией Китая начала возрастать после смерти в 1925 году Сунь Ятсена, когда бразды правления перешли ко мне.
