В воздухе кружились снежинки разных форм и размеров: все такие непохожие друг на друга, они одинаково ложились на землю, образуя белый покров, слегка хрустящий под зимними ботинками с меховой подкладкой. Покрепче перехватив сумку с продуктами и шмыгнув носом, Вэнди Санчез натянула шарф до носаи уткнулась в него. Кругом пахло морозом и ожиданием праздника – сочельник всего через несколько дней, из придорожных кафе пахло имбирём и сливочным пивом, дети украшали придомовые территории и, заливая улицу воистину звенящим смехом, включали гирлянды, которые переливались всеми цветами радуги. В их глазах стоял восторг; кажется, будто они впервые праздновали Рождество, впервые наряжали ёлку и ждали свои первые подарки, но нет. На вид им было лет восемь-девять, все одинаково закутанные в тёплые вещи, но разные, как снежинки, опадающие на длинные ребячьи ресницы.
Вэнди вновь шмыгнула носом. Ступив на тонкую полоску льда, она слегка скользнула по ней вперёд: с детства так делала, как только центральные улицы Уистлера, что располагался в лесу у подножья гор в такой замечательной и родной для неё стране, как Канада, заметались снегом и леденели. По левую руку мимо прошла мама с дочкой, говорящей, что обязательно нужно написать письмо Санте, а то она из-за мальчика по соседству никак не может сконцентрироваться. Мама улыбнулась – у её малышки было хорошее настроение впервые за несколько дней, и даже подмигнула мимо проходящей Вэнди, которая растерянно уставилась на пакет с карамельными тросточками в руках девочки. Надо бы тоже таких купить, на ёлку повесить.
Сегодняшний день пах лёгким морозцем на волосах: едва уловимо, приятно. Он рисовал на щеках людей узоры цвета свежих ягод рябины, которыми питаются свиристели в середине зимы. Суровые рабочие, глубоко уставшие за день, не обращали внимания на зимние красоты: для них солнце было серым, едва появившимся из-за облаков, а воздух, вылетающий изо рта – белым и загораживающим от других людей, таких же раздражённых, как и они сами. Транспортом почему-то не пользовались, поэтому будто каждую минуту заходили в тёплое кафе, говорили с официантками, которые поправляли форменные передники, и просили стакан горячего молока, разливающегося в желудке теплом.
Засигналила машина – Вэнди чуть ли не упала, всё же поскользнувшись. Обернулась, заметив красный бампер, остановившийся в метре от неё, подняла взгляд на фары, капот, а потом и на лобовое стекло. Лица водителя не было видно в салоне – молодой парень высунулся до плеч в окно, выдыхая сгусток белого пара. Его лицо было маленьким, глаза хитрыми, будто кошачьими, но Санчез прочитала по губам его призыв. Спустя пару секунд девушка вспомнила и водителя – да, именно фотографию этого парня она заприметила на доске почёта старшей школы города, где говорилось, что Джонни Мейсон является весьма амбициозным парнем, увлекающимся фигурным катанием. Ему пророчили место в сборной страны, но парень то ли смущался, то ли не хотел покидать уютный городок у подножья гор. А как же любимые кафе, где делают самые вкусные рождественские пряники? А как же тот самый каток глубоко в лесу, построенный для туристов, к которому прирос не только коньками, но и душой? Джонни не был к этому готов.
Зато был готов к встрече с обворожительной девушкой, которая жила на соседнем участке.
– Вэнди, забирайся! – Он махнул левой рукой в белой варежке, и Санчез улыбнулась, кивая. Схватившись за ручку двери озябшими пальцами, она рванула её на себя и быстрее залезла в пропахший одеколоном парня салон. Сам молодой человек закрыл окно, повернувшись к соседке, и улыбнулся. – Ну что, ждёшь Рождество?
– Конечно же. – Голос у девушки был приятным, внушающим доверие, и её никто не боялся. Даже ученики, которым она преподавала рисование, лишь наслаждались слегка певучей манерой учительницы говорить. – С кем проведёшь праздник?
Они были не настолько близки, чтобы спрашивать друг друга о проблемах, но, в принципе, как соседи, могли хорошо общаться на общие темы. Они заговорили о празднике – будут поддерживать эту тему разговора. Вэнди знала, что Джонни задаст встречный вопрос с таким же содержанием – с кем она отметит праздник. А вот не знает. Елизавета, старшая сестра, вместе с мужем и детьми уезжает на курорт, где они разопьют сок и откроют подарки, к родителям уже в двадцать пять лет не хочется идти праздновать, а с канадскими учителями-коллегами страшно: Вэнди почему-то настороженно относилась к людям старше себя, но и на это были свои причины.
– На пока только знаю, что компанию мне будет составлять бутылка хорошего шотландского скотча и наряженная ёлка. – Водитель был обворожительным, и это Вэнди отметила с почему-то особенным удовольствием, тем более ей было приятно, что в столь приятной компании она доедет до дома. – А ты?
– С котом и бутылкой шампанского, – врала, ведь никакого кота не было. Да вроде и пить не планировала, художники – люди с летящей музой, и её можно очень легко потерять.
Джонни знал, что никакого кота у соседки не было, но из вежливости всё равно кивнул. До дома оставалось ехать мало – вот уже показался зелёный забор его участка, который скрывал за собой обычный маленький домик, в зимнее время напоминающий пряничный. Так и хотелось порой тронуть языком снежную глазурь, насладиться вкусом и улыбнуться. По соседству же располагался немного другой дом – чуть больше, с балконом на втором этаже. Зачем такой большой дом для одной учительницы – никто не знал, но в по крайней мере двух помещениях на первом этаже были мастерские. Места требовалось много для мольбертов, макетов и прочего, что съедало пространства, даже были специальные тумбы и подставки для натуры.
