- Лаура, ты не понимаешь всей сложности сложившейся ситуации, которая не оставляет мне ни малейшей возможности сохранить за тобой отдельную колонку, - голос главного редактора был спокойным, в меру доброжелательным и чрезвычайно умиротворяющим, почти убаюкивающим, - ты не можешь не признать, что я всегда старался сделать так, чтобы именно тебе доставались самые аппетитные новости, самые перспективные интервью…
Я слушала мистера Коултопа, владельца и по совместительству главного редактора одной из газет, выходящих в Лувринии, столице нашего замечательного королевства Эйвингард, и медленно зверела.
Хотелось бы, конечно, сказать, что газета, в которой я трудилась уже аж целых три года, была главным столичным источником информации. Но, несмотря на специфику профессии, лишней лжи я всегда старалась избегать. Увы, невзирая на громкое название «Колокол Лувринии», газетка наша была из числа тех, которые читают исключительно ради того, чтобы хоть как-то убить время. Берут с собой в поезд или дилижанс, а потом выбрасывают или просто оставляют в купе.
Тем не менее трудилась я честно, за свою работу мне было совершенно не стыдно, и новость о том, что у меня отбирают мою колонку, стала, мягко говоря, неожиданностью.
- То есть колонки светских новостей в газете больше не будет? - я всё ещё пыталась найти какое-нибудь приемлемое объяснение происходящему. - Странная идея, мистер Коултоп, ведь наши читатели покупают «Колокол» в основном именно ради сплетен, светских в том числе.
- Ну почему же не будет, - голос редактора стал ещё слаще, хотя, казалось бы — куда ещё-то?
- И что тогда не так? - я уже догадывалась, что услышу, но упрямо не хотела верить.
- У неё будет другой ведущий, - оправдал мои самые дурные ожидания редактор.
- Как интересно, - я усилием воли заставила себя удержаться от пары нецензурных выражений, - и кому же это привалило такое счастье?
- Не хотел говорить, но ты же всё равно узнаешь, - мистер Коултоп откинулся на спинку массивного кресла, - я принял решение отдать этот раздел Мелиссе.
- Кому?! - я вскочила, чуть не опрокинув журнальный столик. - Вы отдали мою — мою!! — колонку этой бездарности?! Да она же двух слов связать не может… Для неё написать сложное предложение без ошибок — это как для вас переплатить кому-то. То есть абсолютно нереально!
- Не будь мелочной, Лаура, - поморщился редактор, - от злости появляются морщины, между прочим. Зачем они такой красивой девушке, как ты?
- Безработной красивой девушке, - мстительно уточнила я, - давайте уж будем называть вещи своими именами.
- Зачем? - он насмешливо посмотрел на меня поверх очков.
- Что — зачем?
- Зачем называть вещи своими именами? Тебе от этого станет легче? Нет. Я всё равно отдам колонку Мелиссе, потому что она привела в газету очень выгодного рекламодателя, который и замолвил за неё словечко.
- Не продаётся вдохновенье! - гордо процитировала я какого-то древнего поэта.
- Но можно рукопись продать, - не остался в долгу редактор, бывший, несмотря на все свои недостатки, человеком до отвращения образованным.
- Ну и пожалуйста, - я презрительно фыркнула и демонстративно достала из сумочки кошелёк, при виде которого мистер Коултоп поморщился, как от зубной боли. - Давайте тогда завершим наши отношения, в том числе финансовые.
- Мне кажется, я не совсем вас понимаю, мисс Фоули, - редактор даже отодвинулся от стола и скрестил руки на тощей груди, - о каких ещё таких финансовых отношениях вы говорите?
- Ну как же о каких, дражайший мистер Коултоп, - сахарным голоском проворковала я, - вы до сих пор не заплатили мне жалование за прошлый месяц и премию за интервью с мистером Грейнфильдом. В сумме получается ровно пять золотых и восемь серебряных.
- Это какая-то неровная сумма, - недовольно проворчал мистер Коултоп, - по-моему, просто пять золотых звучит гораздо более привлекательно.
- Для вас — несомненно, но не для меня, - я не собиралась уступать этому гаду даже цента, не то что восемь серебряных, - но если вам так нравятся целые числа, то предлагаю округлить сумму до шести золотых. Тоже смотрится чрезвычайно привлекательно. Будем расценивать это как компенсацию за моральный ущерб.
- Не наглей, Лаура, - в голосе редактора звякнули металлические нотки, - ты просто репортёр, а ведёшь себя так, словно взяла интервью у самого Магнуса Эггерта.
- Если бы я взяла у него интервью, то меня с распростёртыми объятиями приняли бы в любой центральной газете, даже в «Голосе Короны», не то что в «Колоколе», - отмахнулась я и вдруг застыла памятником самой себе, поражённая невероятно дерзкой, но чрезвычайно притягательной мыслью.
Развивать тему Магнуса Эггерта мистер Коултоп не стал, со слезами на глазах выдал мне причитающиеся деньги и даже встал из-за стола, чтобы проводить до двери. Я, правда, думаю, что но просто хотел убедиться, что я таки действительно ушла, не устроив скандала с битьём посуды и выкрикиванием угроз. Он почему-то считал, что такое поведение свойственно всем без исключения представительницам прекрасной половины человечества. Разубеждать его я не стала: пусть считает моё хорошее поведение жестом доброй воли.
