Много ли можно успеть сделать, узнать, изменить за два месяца? Хоть я, как и все юноши моего возраста и времени, горел надеждами и источал максимализм, никак не мог предполагать, что за каких-то два месяца изменится не только моя жизнь, но и всё то привычное, что я знал.
Именно об этом я размышлял, сидя на бетонной мостовой незнакомого мне города. Вернее, город как раз был знакомый – всё тот же Чикаго, суровый, неприветливый, но, несомненно, узнаваемый. Небоскрёбы так же нависали над проезжей частью, люди спешили по делам, погружённые в свои мысли и не замечающие ничего вокруг.
На этом, увы, знакомое заканчивалось. Люди были одеты слишком пёстро – даже деловые костюмы были сплошь кричащих цветов: мужчина в пиджаке василькового оттенка синего прошёл мимо меня, и я разглядел на его галстуке изображения лам! Они весело перепрыгивали через радуги с пучками травы в зубах. У нас бы такого чудака подняли на смех, и единственной работой для него стали бы выступления в цирке!
Ещё одной странностью было то, что многие прохожие говорили сами с собой. Некоторые прикладывали к уху что-то напоминающее портсигар или коробку от табака, только более вытянутую, а другие не делали и этого, сотрясая пустой воздух. Может, это какие-то устройства для общения? В любом случае, прежде ничего подобного я не видел.
Со всех сторон доносились запахи еды – наступило обеденное время, служащие высыпали на улицу и постепенно заполняли уличные кафетерии, заманивающие посетителей броскими вывесками: «комплексный обед всего за 3.99!», «при заказе двух блюд лимонад в подарок» и тому подобное. Желудок неприятно скрутило – в последний раз я ел вчера, на семейном обеде, а это значит, что прошло уже больше двадцати часов. Недостаточно, чтобы умереть от голода, но достаточно, чтоб заработать язву.
Всю ночь я бродил по улицам полупустого города, совершенно не понимая, где я нахожусь и как сюда попал. Наверное, только алкоголь, ещё бродивший в моей крови, не дал мне замёрзнуть. К утру чувство растерянности прошло: я отчётливо понял, что нахожусь в будущем, как бы бредово это ни звучало.
Оглядевшись, я понял, что все места за столиками уже заняты, поэтому, убедившись в том, что у меня в кармане есть пара потрёпанных двадцаток, направился к очереди возле небольшой уличной палатки с едой на вынос. На картинках, украшающих белый фургон, были изображены разнообразные сендвичи, и я наугад выбрал два самых дорогих, надеясь, что они окажутся вкусными, и привычную бутылку колы. Хоть что-то в этом странном месте оставалось знакомым. Протянув девушке за кассой смятую купюру, я увидел на её лице лёгкое замешательство.
– Не волнуйтесь, мэм, она в порядке, просто слегка помялась, вот, – я поспешил разгладить двадцатку пальцами, возвращая её на прилавок.
– Я, эм… Боюсь, мы не принимаем такие доллары, – растерянно произнесла продавщица. – Сможете расплатиться картой?
– Картой? – недоумённо переспросил я. – Какой картой?
– Да любой банковской картой, наш терминал принимает все виды, – она улыбнулась, протягивая мне странного вида устройство с кнопками и небольшим окошком. Очередь за моей спиной начала заметно нервничать.
– Нет у меня никаких карт банков, я не банкир! – я чувствовал себя крайне неловко. – А что не так с моими деньгами, они подлинные, уверяю вас!
– Я не сомневаюсь, сэр, но они вышли из обращения ещё в прошлом веке! – не выдержала девушка. – Поэтому, если у вас нет карты или других наличных, пожалуйста, не задерживайте очередь.
Бросив разочарованный взгляд на сочные сендвичи, я послушно отошёл в сторону под неодобрительный шёпот стоящих в очереди людей.
– Простите, а какой сегодня день? – растерянно спросил я у мужчины, стоявшего за мной.
– Среда, – он подозрительно посмотрел на меня. – Среда, четырнадцатое сентября две тысячи пятого года, а что?
Две тысячи пятый год… Чёрт, ну и в переделку я попал!
Я огляделся вокруг, решая, куда мне отправиться дальше, когда услышал женские крики, доносящиеся из переулка с левой стороны от меня. Не раздумывая, я бросился туда, вспоминая, что в Чикаго орудует мафия. Не то что бы я планировал перейти дорогу местным мафиози, но и девушку в беде бросить не мог, так уж меня воспитали. Едва я приблизился к повороту в переулок, как оттуда выскочили двое парней, на вид крепких, но было видно, что они немногим младше меня. Один из них сжимал в руке дамскую сумочку ярко-жёлтого цвета. Я перегородил им дорогу.
– Не думаю, что это твоё, – жёстко произнёс я, кивком указывая на сумочку в его руке.
– Сзади! – крик девушки заставил меня обернуться, и, как оказалось, весьма вовремя: второй грабитель поднял с земли камень и уже приготовился ударить меня им по голове, но я успел увернуться, поэтому острый край булыжника лишь слегка рассёк мне скулу. Лишившись точки опоры, нападавший потерял равновесие и пролетел мимо меня, врезавшись в металлические бочки, которые с грохотом рухнули и покатились на проезжую часть, привлекая внимание прохожих.
Я обернулся, чтобы убедиться, что девушка в порядке, когда краем глаза заметил, что подонок, укравший сумочку, уже почти скрылся за поворотом. Торопливо бросившись вслед за ним, я в последний момент успел схватить его за шиворот. Развернувшись, он обрушил кулак прямо на мой нос, откуда тотчас же брызнула кровь. Невзирая на боль, резкой вспышкой затуманившей моё сознание, я ударил обидчика по скуле, и она хрустнула под моими костяшками. Грязно выругавшись, парень выпустил сумку из рук, убегая прочь. Ещё несколько секунд я смотрел ему вслед, чтобы убедиться, что он не решит вернуться с подмогой.
