Не будите спящих демонов. Персонажи народных сказаний и герои реальной истории

Франсиско Гойя. Сон разума порождает чудовищ. Офорт из цикла «Капричос». 1799

Светлой памяти моей бабушки Анны Васильевны Дмитриевой, урождённой Хижненко

От прошлого остаются осколки, но и те драгоценны…

Моя бабушка по материнской линии родом с Черниговщины. Девятилетней девчонкой оказалась в Енисейской губернии, в Канском уезде, куда в начале XX в. перебралось крестьянское семейство, насчитывавшее вместе с нею шестерых детей. Муж тёти, маминой сестры, – уроженец Тернопольской области. Тоже из семьи переселенцев, только более поздних.

В годы моего деревенского детства домашние застолья непременно сопровождались пением. А пели родственники славно. Так что украинские песни я, сибиряк по рождению, чалдон по отцу незнамо в каком колене, узнал и полюбил с малых лет.

От покойных родителей мне достался десяток чудом уцелевших патефонных пластинок, как принято именовать грампластинки, изготовленные из шеллака и рассчитанные на скорость вращения 78 оборотов в минуту. (Для тех, кто не застал эру патефонов, поясню: шеллачные диски хрупки, как стекло, и содержать их в целости и сохранности гораздо сложнее, нежели долгоиграющие виниловые.) В числе музыкальных произведений, записанных на этих пластинках, есть и знаменитая песня «Верховино – мати моя». Недавно я снова слушал её. И опять споткнулся на рефрене: «Дана, шiдi, рiчка, дана, дана…»

Что означает эта фраза? Сетевой поиск по ней привёл на форум сайта «Українськi пiснi». По утверждению одного из форумчан, в опубликованный текст «Верховины» вкралась неточность: в два слова записали одно – «шiдiрiчка», производное от «шiдi-рiдi»[1]. В гуцульских народных песнях, образы и мотивы которых использовал Михаил Машкин, автор слов и музыки «Верховины», встречается именно такая припевка: «шiдi-рiдi, дана». Её и примем за исходный вариант.

Начнём со слова «дана». Популяризаторы славянской архаики пишут его с заглавной буквы, считая именем языческого божества. Основания для этого как будто есть. Выдающийся историк XIX в. Н. И. Костомаров полагал, что Дана – богиня воды в славянской мифологии, покровительница рек, ручьёв и водоёмов: «Как вода, начало вещей, вечно прекрасная, вечно свежая, она была дева и вместе жена, т. е. супруга солнца. Так Длугош описывает ее (Hist. Polon., p. 36)… Она была совершенно тождественна с греческою Дианою, или Артемидою. Эфесская Диана представляла первоначально существо воды и была поэтому равнозначительна Изиде, принимаемой в смысле стихии…»[2] Ян Длугош, на которого ссылается Николай Иванович, – польский историк и дипломат XV в. Его главный труд, «Анналы, или Хроники славного Польского королевства», более известный как «История Польши», основывается на многих источниках, включая русские летописи.

Диана (Артемида) Эфесская. Древняя скульптура. Гравюра на дереве

Прозрачной представлялась Н. И. Костомарову этимология имени Дана: в нём исследователь усматривал общий корень с названиями рек Дон, Дунай, Днепр (лат. Danapris, др. – русск. Дънѣпръ), Днестр (Дънѣстръ) и некоторыми другими. Специалисты по языкам иранской группы установили, что гидронимы с корнем «дън-» / «дон-» восходят к скифо-сарматскому слову dānu «вода, река» (черта над буквой указывает на долготу гласного); то же самое означает в современном осетинском слово don. Дунай, по Максу Фасмеру, своим именем обязан кельтам (кельт. – лат. Dānuvius), но корень, вероятно, также индоиранский (ср. авест. danu «река», др. – инд. dānu «сочащаяся жидкость»).

Казалось бы, эти выводы лингвистов подтверждают предположение историка о том, что богиня воды получила у восточных славян имя Дана. Ведь несомненны их древние связи с южными соседями, ираноязычными обитателями Причерноморья – сарматами и аланами. Да и кельтам, западным соседям древних славян, была известна богиня с очень схожим прозванием: Danu – мать-прародительница, давшая имя клану богов Племён Дану, которые приплыли в Ирландию с полулегендарных северных островов, где постигли мудрость и магию друидов. Слово, схожее по звучанию и родственное по высокому смыслу, есть и в санскрите, литературном варианте одного из древнеиндийских языков: dāná «дар, дарение».

Славянская богиня рек, подательница воды, питающей землю, а значит и всех на ней живущих, вполне могла носить имя Дана. Но была ли у славян такая богиня? Или это всего лишь плод фантазии российского историка, пытавшегося реконструировать славянскую мифологию по образцу греческой? Ни Ян Длугош, ни другие средневековые книжники не упоминают имени Дана. Не встречается оно в русских летописях, в других старинных документах. У славян это слово сохранилось только в народных песнях – в рефренах, смысл которых неясен. Убеждённый в том, что многократно повторяющиеся припевки обращены к объекту религиозного поклонения, историк предположительно отождествил песенную Дану с Девонией поляков, Девой прибалтийских славян и Мокошью славян восточных. Позднейшие исследователи пришли к выводу, что «Девония», «Дева» и диалектные варианты этих слов действительно имеют отношение к Мокоши, но представляют собой не имена подобных или тождественных ей богинь, а её эпитеты.