1. Пролог
«Катастрофа! Катастрофа! Неужели это он? Боже мой, как страшно…»
Не разбирая дороги, с трудом удерживая равновесие на высоченных каблуках, Тоня стремительно двигалась вперед, стараясь максимально увеличить разделяющее их расстояние. Она строго-настрого запрещала себе оборачиваться, но знала наверняка – он идет за ней. Следует по пятам, точно хищник. Точно маньяк. Она чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего напряженного наэлектризованного тела. Каждым своим нервом. Оголенным и натянутым до предела. От волнения и трепета, поработивших сознание, у нее кружилась голова. Впрочем, такой эффект мог быть и действием выпитого вина. Но… Тоню кидало то в жар, то в холод.
Ей катастрофически не хватало воздуха. Приходилось сражаться буквально за каждый новый глоток кислорода. Рев собственного пульса… оглушал.
Даже пугал. Как и мрачный, плохо освещенный коридор, кажущийся просто бесконечным. К сожалению, других путей отступления у нее не было.
В коридоре Тоня обнаружила несколько дверей, ведущих в разные комнаты.
Однако все они оказались заперты. За исключением одной.
«Черт подери! — ругнулась про себя. — Что ж сегодня за день-то такой?»
Увы, выбирать ей не приходилось. С глухо колотящемся сердцем Муравьева повернула резную ручку и прошмыгнула внутрь какого-то помещения, торопливо захлопывая за собой массивную дверь. В ту же секунду она зажмурилась от яркого света и поняла, что находится в просторном, богатом, начищенном до блеска… туалете. В туалете размером чуть меньше полноценной среднестатистической комнаты. Сражаясь за дыхание, Тоня прислонилась спиной к стене и до отрезвляющей боли прикусила губы.
«Нет-нет-нет! — твердила себе, точно заведенная. — Этого не может быть! Молния не бьет дважды в одно место! Это не он. Не он. Мне просто показалось. Я… переутомилась. Устала. В конце концов, я просто в шоке от событий сегодняшнего вечера. Только и всего. Я должна взять себя в руки и успокоиться. Черт! Как успокоиться-то, если этот самый Егор мне уже в каждом встречном мужике мерещится? Глюки начались, что ли? Господи!»
Простояв так некоторое время – в полной тишине, прислушиваясь лишь к своему дыханию, Тоня начала постепенно приходить в себя. Успокаиваться.
Едва пульс пришел в норму, она удовлетворенно кивнула и направилась прямиком к раковине, намереваясь умыться холодной водой.
Однако и половины пути не преодолела, когда дверь в уборную с грохотом распахнулась, ударяясь об ограничитель. Взвизгнув от неожиданности, Тоня схватилась за сердце. На пороге (надрывно дыша и сверкая напряженным хмурым взглядом) возвышался… Стрельцов.
«Не показалось! — всхлипнула беззвучно. — Мамочки… мне не показалось!»
Осмотрев ее с ног до головы, да столь пристально, будто рентгеном просвечивал, Егор решительно шагнул внутрь. Не проронив ни звука, закрыл дверь и запер ту изнутри. Тоня собиралась возмутиться, закричать, но… мужчина двинулся вперед, вынуждая ее синхронно отступать назад.
Она пятилась до тех самых пор, пока не уперлась спиной в стену.
Разгоряченная кожа от соприкосновения с холодной поверхностью покрылась мурашками. Пульс снова загудел в висках. Тело сотрясала мелкая дрожь.
«Не подходи! Не приближайся! Исчезни!»
Ей казалось, будто она кричит, надрывая связки. На деле же… предавая себя… Тоня просто молчала, буквально оцепенев под парализующим взглядом этих холодных серых глаз, впивающихся в нее, точно острые иглы.
«Да и что говорить-то? — беззвучный стон. — Эй, чувак, я тебя узнала? Это же ты тот первый встречный, который лишил меня девственности, отымев в клубе, как последнюю шлюху? Помнишь меня? Как твои дела?»
Тоня невольно нахмурилась, прекрасно понимая, что скорее сдохнет от недостатка кислорода, чем произнесет нечто подобное. Лучше уж молчать.
Впрочем, она при всем желании не смогла бы сейчас произнести ни звука.
Ведь Егор, не мигая, уставился на ее губы, и… воздух застрял где-то в горле.
Его взгляд стремительно темнел. Зрачки увеличивались, заполняя радужку.
Дыхание сбивалось все сильнее. В какой-то момент мужчина накрыл ладонью ее рот. Раздраженно скривившись, абсолютно ничего не объясняя, он в два касания стер кроваво-красную помаду с ее губ. И… с примитивным утробным урчанием набросился на них. Властно и жадно. Дико и беспощадно.
Требуя беспрекословного подчинения. Не принимая каких-либо отказов.
В тот самый миг, в ту самую секунду ее будто молнией шарахнуло.
Она будто прикоснулась к оголенному высоковольтному проводу в сырую дождливую погоду. Ее затрясло в его руках, словно в лихорадке.
В бреду. Ее разум отключился. Сознание помутилось. И все – абсолютно все в этом мире потеряло свое значение. Обесценилось. Испарилось.
Теперь ей правили одни лишь инстинкты. Рефлексы. Желания.
Холодея от ужаса, Тоня поняла, что остервенело отвечает ему.
Что, не отдавая отчета своим действиям, бесстыдно прижимается к его широкой, тяжело вздымающейся груди и тихо постанывает, пока он по-хозяйски ощупывает ее, пробуждая трепет в каждой клеточке ее плоти.
Что собственное тело отныне ей больше… не принадлежит.
«Нет! — отчаянно. — Так нельзя! Денис. У меня же есть… Денис!»
