1. 1
— И не вздумай сегодня задерживаться, поняла? — требовательно наставляет меня голос Василины. — Платье и туфли я приготовила, но тебе ведь ещё нужно успеть голову помыть, чтобы накрутить локоны.
Я способна выдавить лишь неопределённое «угу», потому что в данный момент слишком озабочена перспективой быть раздавленной мясистой тушей заместителя генерального, вошедшего в лифт вслед за мной. Странно видеть Сергея Борисовича так рано, ведь обычно это я — единственная, кто приезжает в офис на сорок минут раньше остальных. Люблю, не торопясь, включить компьютер, приготовить себе кофе и сделать коротенькую утреннюю медитацию для плодотворного дня.
— Таня, ко мне зайди, — говорит Дивеев вполоборота, как только двери разъезжаются. — Надо документы по «СтройДору» ещё разок посмотреть.
Вздохнув, я запихиваю телефон в карман брюк и плетусь за ним следом. Сегодня придётся обойтись без кофе и медитации. Ну а что мне было ответить? «Сергей Борисович, перестаньте борзеть и взгляните на часы. Видите? Рабочий день ещё не начался». Не так уж и часто он меня к себе дёргает, в конце концов, чтобы не перетерпеть.
— Через минуту буду у вас, — обещаю я, притормозив возле двери своего кабинета. — Только вещи оставлю.
Надеюсь, Василина не обиделась, что я так резко разговор прервала. Просто она мне с этим походом в клуб все уши прожужжала. Я сначала идеей загорелась, но ближе к назначенной дате стала потихоньку сдуваться. Римма Радиковна, главный юрист «Кристалла» и моя непосредственная начальница, в отпуск ушла, и я вторую неделю работаю за двоих. Домой прихожу, выжатая как лимон, успеваю только чай попить и сразу отключаюсь. Стирки накопилось столько, что вчера даже Василина не выдержала и сама запихала бельё в машинку.
Оставив сумку, я захожу в кабинет зама и моментально упираюсь взглядом в стильно взлохмаченный затылок, возвышающийся над посетительским креслом. Судя по отсутствующей мясистой складке на шее и широким плечам, в нём сидит не Дивеев.
— Здравствуйте, — здороваюсь я, быстро оглядываясь в поисках зама, которого нигде нет. — А Сергей Борисович куда-то вышел?
Вместо ответа незнакомец плавно разворачивается вместе с креслом и смеривает меня взглядом. На короткое мгновение я чувствую взволнованное трепыхание в груди, но быстро беру себя в руки. Просто немного растерялась оттого, что мужчина напротив оказался неожиданно привлекательным. Привлекательным, на мой дилетантский взгляд. У него слегка удлинённая челюсть, покрытая щетиной, такой же нарочито небрежной, как его причёска, взгляд прямой, дерзкий, ироничный. Пальцы, лежащие на подлокотнике, — длинные, ноги, обутые в модные чёрные туфли, — тоже.
Я его знаю. Громов Дан Андреевич. Бывший вице-президент «Скабо», в прошлом году добровольно покинувший свой пост без видимой на то причины. Ходили слухи, что он уехал то ли на Кипр, то ли в Хорватию, чтобы заниматься яхтингом. Кстати, за это я его глубоко осуждаю. Сколько ему лет? Точно не больше тридцати пяти. Рановато для того, чтобы устать от карьерных достижений и уйти на покой, сменив деловой костюм на плавательные шорты.
— Сам его жду, красавица, — ослепительно улыбается Громов, заставляя меня вспыхнуть от такого ласково-фамильярного обращения, к тому же произнесённого глубоким баритоном. — Сможешь пока сделать мне кофе?
Щёки как по щелчку перестают гореть, усилившееся биение в груди стихает, за каких-то пару секунд приходя в норму. Вопрос про кофе возвращает меня в реальность, из которой нечаянно выбило непривычное «красавица».
Нет, мне совсем не обидно, кто бы из вас что себе ни придумал. Меня давно нисколько не коробит тот факт, что мужчины не относятся ко мне как к сексуальному объекту. И уж тем более такие, как Громов. Это всё равно, что подписаться на Криштиану Роналду в инстаграме и злиться, что он не подписывается в ответ. Пусть я не обладаю выдающейся внешностью, зато с мозгами и интеллектом у меня порядок, а это куда важнее.
— Кофе вам сделает секретарь, — вежливо отвечаю я, глядя ему в глаза. — Думаю, она будет здесь минут через двадцать.
— Прошу меня извинить, красавица. — Громов прикладывает свои до странности длинные пальцы к груди и постукивает по карману пиджака, демонстрируя глубокое раскаяние. — Я пять часов провёл в самолёте — голова плохо соображает. Попросишь эспрессо для меня сделать, когда подойдёт?
— Хорошо, — отвечаю я ещё до того, как успеваю подумать. — Оставлю вас пока… Здесь.
Выйдя за дверь, ощущаю что-то, напоминающее злость. Угадайте, на кого? Нет, вовсе не на бесцеремонного Громова, который, не разобравшись, кто перед ним стоит, упрямо отдавал нелепые распоряжения. Я злюсь на себя. На собственные неконфликтность и бесхребетность. Вот для чего я ответила «хорошо»? Узнай об этом Василина, наверняка рявкнула бы, что я снова веду себя как тряпка, и была бы совершенно права.
Правда, у себя в кабинете быстро успокаиваюсь. Раздражение улетучивается, обмякают плечи. И чего я так напряглась? Разве мне сложно позвонить в приемную и попросить занести кофе в кабинет Дивеева? Совсем нет. Даже наоборот. Сделать это гораздо легче, чем объяснить мультимиллионеру, почему ему стоит обратиться с этой просьбой не ко мне, а к кому-то другому.
