Глава 1. Шкалик и Чекушка
В прежние времена «чекушкой» называли четвертинку водки, а теперь всё по-другому. Летом, когда, изнывая от жары, еле ноги волочишь, самое милое дело – зайти в «Ам маркет», взять четвертинку «Абрау-дюрсо», сделать один-другой глоток и сразу на душе полегчает, жизнь покажется не столь уж паскудной и бессмысленной, и даже появится надежда на скорое просветление умов. Это я к тому, что следует признать – человечество с каждым годом, с каждым днём всё более дуреет. Ну а как иначе относиться к тому, что происходит на «загнивающем» Западе, да и у нас ненамного лучше.
Такие мысли или что-то вроде этого всё чаще посещают вне зависимости от того, какая погода за окном и чем пытаешься заполнить бесконечно длинный день. Бродишь ли по улицам, гуляешь ли по парку или общаешься с кем-то в интернете – никакого толку, поскольку и тут, и там пустые лица и бессмысленная болтовня. Как им удаётся выжить в этом мире? Видимо, спасает самообман, когда уверяешь самого себя, что всё просто замечательно, что всем нам светит некая путеводная звезда, ведущая к процветанию и безоблачному счастью. А что делать человеку, если его каким-то образом закинуло на эту богом забытую планету и нет ни малейшего проблеска в сознании, ни крохотной зацепки для того, чтобы понять – зачем мы существуем?
Говорят, если тебе дана жизнь, надо прожить её так, чтобы не стыдно было за бесцельно прожитые годы. А цель-то в чём – квартира, машина, дача и жена? Не забыть бы про любовницу, а то и вовсе станет скучно, словно бы живёшь по написанной кем-то методичке, при том, что сделаешь шаг вправо или влево и тут же признают неудачником. Да мне без разницы, что обо мне подумают, только бы не приставали…
Тут слышу незнакомый голос:
– Бомжуешь, брат?
С чего бы это? Сижу на скамейке, никого не трогаю, а тут подходит лысоватый субъект карликового роста в помятом пиджаке и начинает мне мораль читать. Нет, мы с вами так не договаривались! Поэтому отвечаю вопросом на вопрос:
– Что вам угодно?
Лысый коротышка воспринял эти слова как приглашение к разговору, присел рядом, закинув ногу на ногу, и с ходу перешёл на ты:
– Да мне-то нетрудно угодить, а вот тебе, если так пойдёт, ничего хорошего уже не светит.
Странная метода – начинать беседу с предостережения. Потому не удержался и спросил:
– Это почему?
– Видишь ли, в чём дело. В этом мире большинству народонаселения приятно сознавать, что есть люди, которые умнее прочих. В случае чего они научат, помогут и спасут, поэтому нет необходимости забивать себе голову поисками смысла бытия. Надо пользоваться благами жизни, пока есть такая редкая возможность, и получать всё то, чего дают, а если повезёт, и что-нибудь сверх этого.
То же мне, философ! Но, в сущности, он прав – такое понимание смысла жизни многое может объяснить. «Мы винтики в сложном механизме, и нам не дано понять, зачем крутятся шестерёнки, работают клапана, вращается карданный вал». Примерно так и рассуждают, а в результате…
– Я о том и говорю, – лысый подхватил эту мысль как заправский медиум и тут же возвратился к анализу моей персоны: – Вся закавыка в том, что, оказавшись вне отлаженного механизма, ты, по сути, обречён. Речь не о могилке на Ваганьковском кладбище, нет! Но в одиночестве это не жизнь, поэтому будешь как ржавый, никому не нужный винтик валяться на дороге, испытывая все полагающиеся в этом случае тяготы судьбы.
Мрачная картина, ничего не скажешь.
– И что же делать?
Лысый радостно всплеснул руками:
– Так ведь ежу ясно! Необходимо влиться в коллектив…
Однако и я не прост:
– А какой толк от сотни винтиков?
Вопрос, что называется, на засыпку. Это как на экзамене, когда задают вопрос, ответа на который не найдёшь ни в одном учебнике. Но отвечать-то надо! Поэтому лысый почесал то, что осталось от его волос, и глубокомысленно промолвил:
–Это зависит от того, как на винтик посмотреть.
В общем, он меня уговорил, пошёл вливаться. Глядишь, возникнет в голове сюжет для нового романа – о бомжах прежде не писал, эта тема меня никогда не увлекала. А пока шли, лысый успел рассказать мне о себе – оказалось, что по профессии он программист, но вот уже несколько лет, как не у дел:
– Так уж получилось. В то время мы разрабатывали сложный измерительный прибор, а он, паскуда, никак не хотел соответствовать требованиям заказчика по точности измерений. Тогда начальство предложило мне доработать программу, чтобы скрыть этот дефект, но я отказался наотрез. Что тут началось! Грозили, уговаривали… Всё без толку, я стоял на своём.
– Но ведь они могли доработку получить другому программисту.
– Всё дело в том, что козыри были у меня на руках, поскольку работал дома, на своём компьютере. С тех самых пор, как пандемия началась…
Вдруг слышу женский голос. Смотрю, какая-то дама к нам присоединилась. Медицинская маска закрывает пол-лица, брючный костюм не первой свежести, замызганные грязью белые кроссовки, и при всём при том горделивая осанка, как на портрете Ермоловой кисти художника Серова. Дама, не дожидаясь приглашения, вступает в разговор:
– Повезло тебе! А мне приходилось каждый день мотаться через всю Москву в театр. То спектакль, то репетиция… А на Мосфильме, бывало, целыми днями пропадала, когда снималась в телесериалах, – затем махнула рукой, словно бы отметая воспоминания о прошлом. – Так что там дальше было?
