ВОСКРЕСЕНЬЕ, 31 МАЯ
22.59
О чём думает семнадцатилетняя девчонка, засыпая накануне своего первого в жизни свидания? Настоящего свидания, имею в виду. И слово «настоящий» здесь предполагает официальное приглашение от парня, озвученное им вслух, написанное на бумажном сердечке и приклеенное к окну.
Она думает о том, как всё будет, что они скажут друг другу, и – тут я не открою вам тайну – будет ли сопровождаться всё это действо поцелуями. Тоже настоящими, разумеется.
Я засыпала, глядя на чёрное сердечко, которое Мика приклеил на стекло моего окна с обратной, уличной стороны. «Завтра. Ты и Я» – было написано на нём его неровным почерком. Было уже темно, и я не могла разглядеть букв, но я точно знала, что они там есть – я прочитала его послание ещё до того, как выключить свет и лечь спать.
«Ты и Я».
Звучало многообещающе.
И, повторяя эту фразу про себя перед сном, я не могла не улыбаться. Моя последняя мысль перед тем, как мои глаза сомкнулись, была о фонарике: а что, если взять его и посветить на стекло? Тогда можно будет снова прочесть написанное.
Но за фонариком вставать было лень, а я и так знала содержание послания. И оно заставляло меня улыбаться снова и снова.
Ты и Я. Завтра.
Так и будет.
ЧЕТВЕРГ, 4 ИЮНЯ
7.29
Я встрепенулась в постели, ещё до конца не осознавая, что проснулась не от звонка будильника, а от какого-то постороннего шума.
– Сюда! Да! Вот так! Наклоняй! – Доносились с улицы мужские голоса.
Затем под окнами залаял пёс. Наш пёс.
«Какого чёрта?»
Дрисс – добродушный гигант-ньюфаундленд практически никогда не использовал свой голос в деле. Чтобы заставить его лаять, нужно было ещё постараться.
Я приподнялась, потёрла веки пальцами и уставилась в окно.
Несколько рабочих возились на противоположной стороне дороги на соседском газоне. Похоже, старуха Пельцер всё-таки получила разрешение от городского совета на устройство бассейна у себя во дворе. Вот же упёртая бабка! Мы только вчера смеялись с Микой насчёт того, что только умалишённой придёт в голову рыть бассейн перед домом в городе, в котором даже летом средние значения температуры едва достигают восемнадцати градусов.
– Опускай! – Крикнул один из рабочих, махнув рукой.
И Дрисс заметался у ограды, с беспокойством наблюдая за тем, как погрузчик сгружает вдоль дороги массивные поддоны с декоративным камнем.
«Кто, вообще, отпустил пса во двор одного, без присмотра?» – едва пронеслась в голове мысль, и я по привычке перевела взгляд вправо – туда, где располагался дом Ярвиненов. И только в этот момент вдруг заметила, что на стекле нет чёрного сердечка – послания от Мики.
Наверное, унесло ветром – со здешней погодой ничему не удивишься. Но сердце всё равно неприятно кольнуло каким-то смутным предчувствием: будто происходило что-то нехорошее.
А потом зазвенел будильник. И это было так неожиданно, что я снова чуть не подпрыгнула. Потянулась за телефоном, отключила сигнал и снова уставилась в окно. На стекле ещё виднелись белёсые следы от клея, который вечером держал записку.
«Я перечитывала её снова и снова перед сном» – от воспоминания об этом на душе потеплело, но что-то странное во всей окружающей обстановке не давало покоя.
– Софья! – Послышался мамин голос за дверью. – Да стой ты! Подожди!
Я осторожно спустила ноги с кровати и зевнула. На столе стояла ваза с жёлтыми тюльпанами. Откуда она здесь? Кто её принёс? Мама? Но когда?
– Со-о-фья!
И вообще, что мои мать и сестра делали дома утром в понедельник?
Мама уезжает на работу в 6.30, а Софья отправляется в школу в 7.20 на спецкурсы по подготовке к экзаменам. Обычно я просыпаюсь в полной тишине, и первым звуком, нарушающим её, становится шум включаемого мной компьютера.
– Даю слово, сегодня никаких наркотиков, сигарет и выпивки! – Издевательски пропела моя младшая сестра. – Надеюсь, теперь ты довольна, мам?
– Как смешно.
Я бросила ещё один взгляд на экран смартфона. «7.30» – никаких ошибок. «Четверг, 4 июня» – было написано ниже.
Четверг?..
Сегодня же понедельник. Так?
Я потрясла головой.
И в этот момент моё внимание привлёк пустой блистер из-под каких-то таблеток, лежащий на тумбочке возле моей кровати. Он включал всего две ячейки, и обе были пусты. Рядом стоял наполовину пустой стакан с водой.
– Эй, ты как? – Дверь отворилась, и в мою комнату бесцеремонно ворвалась Софья.
Она подперла плечом косяк и уставилась на меня.
– С каких это пор мы с тобой разговариваем? – Огрызнулась я на неё.
Её лицо вытянулось. Софья удивлённо хмыкнула, но тут же взяла себя в руки.
– Ну что ж. – Произнесла она ледяным тоном. – Бог – свидетель, я пыталась быть с тобой любезной, дорогуша, но тот факт, что смерть твоего возлюбленного никак не отразилась на намерении школы провести сегодня школьный бал, не оправдывает твоей агрессии. Ты можешь сколько угодно злиться на то, что его больше нет, но не нужно срывать злость на тех, кто пытается тебе помочь, ладно? Прими-ка лучше ещё пару волшебных пилюль, что выписал доктор, и поспи. Или поплачь в подушку. Хотя… – Сестра оглядела меня с презрением и поморщилась. – Вряд ли, такие, как ты, способны выжать из себя хотя бы пару слезинок, да?
