Тяжелые тучи над Ванкувером глухо рокочут и обрушиваются плотной стеной дождя. Волосы намокают и липнут ко лбу, но я продолжаю утреннюю пробежку.
Я бегу седьмую милю и, хотя погода только что показала средний палец, мне остается всего пара домов. Я не могу остановиться, даже если с порога придется выслушать выговор от своего двенадцатилетнего сына за то, что притащил домой мокрую одежду.
Куперу нравится дразнить медведя, пока этот медведь – я. И это полностью на моей совести. Он с детства знает, что основную часть времени я лаю, но не кусаю, отчего только с большим удовольствием подначивает меня.
Наш двухэтажный дом в ремесленном стиле выглядывает из-за канадской ели, растущей прямо перед домом миссис Йоллард. Дерево занимает почти всю лужайку и выглядит так, будто его ни разу не стригли. Я пытался убедить вдову срубить ель, даже предлагал свою помощь, но она каждый раз отказывалась.
Впрочем, терпения мне не занимать. Однажды я ее уговорю.
Пробегаю мимо соседнего двора к своему дому и вижу, что дверь нашего гаража открыта. Внутри к верстаку прислонен велик Купера, на руле висит шлем с марвеловскими наклейками.
Ни сына, ни собаки не видно, но я догадываюсь, что они где-то поблизости. Мой ребенок не посмел бы оставить свой драгоценный велосипед без присмотра, а Истон без необходимости не отходит от своего лучшего друга ни на секунду.
Перейдя на шаг, я иду по подъездной дорожке мимо своего «Мерседеса», хлопнув его по капоту. В гараже лавирую между хоккейной амуницией и собачьими игрушками, разбросанными по бетонному полу, встряхиваю мокрой головой и открываю дверь в прачечную.
Внутри такой же бардак, как и в гараже. Перед стиральной машиной навалены горы грязных вещей, а обувь находится везде, кроме предназначенной для нее стойки. Я говорил себе, что со временем наведу здесь порядок, но, похоже, слишком долго откладывал.
– Куп? – кричу я, стягивая мокрые кроссовки.
Стоит сделать шаг, как носки издают хлюпающие звуки и на пол сочится вода. Я морщусь, быстро стягиваю носки и добавляю их к куче грязной одежды, после чего сгребаю ее и закидываю в стиральную машину. Закладывая капсулу с гелем для стирки, слышу знакомый цокот когтей по полу.
– Тебе повезло, Ист, что папы не было дома. А то пришлось бы спать на улице…
Войдя в прачечную, Куп замолкает.
Посмеиваясь, я запускаю стиральную машинку и разворачиваюсь. Истон, немецкая овчарка весом в девяносто фунтов[1], которую мы взяли, когда Куперу было пять лет, сразу же плюхается на спину, вывалив язык и сложив лапы под подбородком.
– Ага, совсем не подозрительно, – хмыкаю я и смотрю на Купера, который переминается с пятки на носок. – Что он натворил?
Купер – моя точная копия. Смотреть на него все равно что возвращаться в прошлое и смотреться в зеркало.
В его глазах цвета молочного шоколада такие же зеленые крапинки, как у меня, а пухлая нижняя губа приподнимается справа в той же полуулыбке, из-за которой я пару раз попадал в неприятности. Он высокий для своих лет, почти пять футов четыре дюйма[2], совсем как его отец в том же возрасте.
– Ну…
– Купер, – стону я. – Пожалуйста, давай не будем усложнять друг другу жизнь. Что он натворил?
Взгляд сына мечется по комнате, останавливаясь на чем угодно, кроме меня.
– Кажется, он сожрал один из свитеров из той кучи. – Он показывает на грязные вещи на полу.
– Кажется? Или сожрал?
Купер сглатывает.
– Ладно, сожрал. Но в его защиту, он, наверное, подумал, что свитер все равно на выброс. Он валяется тут уже пару недель.
Сын не так уж неправ. Я больше недели назад принес домой запасные свитера «ЛКУ», чтобы постирать, а они еще не видели ни капли средства для стирки. Уверен, для пса они пахли очень аппетитно.
– Он съел весь свитер? – тяжело вздыхаю я.
– Нет, – качает головой Купер. – Только рукав. И уже выблевал его на заднем дворе.
Опустив взгляд на пса, свернувшегося у ног Купера, я качаю головой. Этот проказник явно улыбается.
– Хорошо. Но проследи, чтобы он больше так не делал, Куп. Эта комната под запретом, ага?
– Понял, папа.
Я киваю и смотрю на часы, не сдержав ругательства. Купер с любопытством поднимает бровь.
– Сегодня без велика, приятель. Я подброшу тебя до школы, пока ты не опоздал. Бери вещи, я переоденусь и буду ждать тебя в машине.
Мой мальчик не спорит, хотя обожает ездить в школу на велосипеде. Вместо этого он отдает честь, снимает с крючка свой рюкзак и, закинув его на плечо, идет в гараж. Я же направляюсь в спальню.
Несмотря на хаос в прачечной, в остальном доме чистота и порядок. Я никогда не был неряхой, но быть отцом-одиночкой нелегко. Четыре раза в неделю я вожу Купера на репетиции группы, еще два – на занятия живописью, при этом владею и руковожу процветающим бизнесом, поэтому я разрешил себе наплевать на одну комнату. Комнату, в которую могу засунуть все, с чем не хочу или не успеваю разбираться.
С глаз долой – из сердца вон, верно?
Прошлепав босиком по холодным деревянным доскам коридора, я ступаю на плюшевый ковер в своей спальне. На мой взгляд, гардеробная здесь слишком вычурная: встроенные кленовые полки, выдвижные ящики и система зеркал, из-за которой невозможно не пялиться на себя, – но она продавалась вместе с домом, а у меня пока не было времени что-либо поменять.
