1. Евгений Старухин. Непись. Книга 1
2. Глава 1. Пробуждение
Почему так дико болит голова? И во рту сухо как в пустыне, даже языком пошевелить удаётся с весьма большим трудом. И от шевеления легче не стало, было полное ощущение проведения кожей по наждачной бумаге. Дикий сушняк… Кто бы попить дал? Что вчера было? А позавчера? А до этого? Почему я ни чёрта не помню? Я кто вообще? Как меня зовут? И где я нахожусь? От последних трёх вопросов меня кинуло в холодный пот. Это ж как надо было упиться, чтоб себя не помнить? Надо хоть понять, где я нахожусь… С этим вопросом определиться, по идее, было проще всего – надо только приподняться и оглядеться. Попытался оторвать голову от жёсткой поверхности и почувствовал ломоту во всём теле, словно меня вчера били дружным кагалом, или я в одиночку разгружал вагоны с углём. Приложив все усилия, какие только мог, я опёрся на лавку, служащую мне кроватью и смог-таки перевести своё тело в вертикальное положение. Организм мне этого не простил: головная боль усилилась, прибавив к этому ещё и знакомое почти каждому ощущение под названием «вертолёт». Да уж, судя по всему, неслабо я вчера гульнул. Кроме этих радостей добавилась ломота в шее, спине, почках и даже ногах. Да что ж я за развалина-то такая? Хотя, ночевал на улице, на какой-то лавке – наверняка, застудился, так что нет ничего удивительного.
Как только отступило головокружение, огляделся по сторонам. Я лежал на какой-то завалинке, рядом с домиком типа «деревенская изба». Избушка эта явно оставила свои лучшие годы далеко позади, об этом прямо-таки кричало её весьма печальное состояние. Она наклонилась влево так, словно пыталась заглянуть за преграду в виде покосившегося забора или же просто хотела укрыть его от яркого летнего солнышка. Заборчик этот, кстати, окружал избушку и довольно внушительный участок рядом с ней. Впрочем, забором это сооружение назвать весьма сложно: покосившиеся прутья, едва не лежащие на земле, которые переплетались с сухими ветками. Когда-то эта конструкция, должно быть, была плетнём, но сейчас – скорее большой вязанкой хвороста. От окончательного падения на землю его спасал только росший кругом бурьян, мужественно подпиравший это недоразумение. За забором с левой стороны шёл луг, а за ним лес. Лес! Куда же меня занесло-то?
Ладно, продолжим исследования. Дверь в косяке этого многострадального домика деревенского типа, судя по всему, до конца не закрывалась, если вообще могла сдвинуться. Впрочем, при таком угле наклона всего здания этот факт вообще не удивлял. Вправо же от избушки уходила улица с домиками, гораздо аккуратнее того, около которого очнулся я. Но, чёрт возьми, здесь вообще все они один в один походили на тот, возле которого я очухался, разве что были более ухоженными. Это куда ж меня занесло? В какую-то глухую деревню? И каким макаром меня сюда забросило-то?
По улице ходили какие-то люди, кто-то бегал. И никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Странно… Какой-то незнакомец с бодуна валяется в деревне и на него никто не обращает внимания. Бред… Вроде же тут все должны друг друга знать… Или это неправильная деревня? Где делают неправильный самогон, от которого по утрам болит голова, и себя ни хрена не помнишь… Ладно, отложим бред на потом. Что тут у нас дальше? Довольно странная картинка: бегали не только дети, но и довольно взрослые люди. Не сказать, чтобы таких было много, но они были. И чего носятся, как угорелые, словно боятся опоздать куда-то. Господи, как же болит голова! Обхватив голову, я откинулся на стену избушки, понадеявшись, что та от моего веса всё-таки не развалится.
– О, дед Макар очухался! – внезапно рядом со мной нарисовался мальчишка лет десяти, с удочкой и веткой, на которую через глаза был насажен улов. Макар? Это я дед Макар? А почему тогда это имя не кажется моим? Стоп! Дед? Я отнял свои руки от головы и внимательно на них посмотрел. Действительно, все в морщинах, с крупными синими полосками вылезших вен. Одет я был в весьма странную одежду: ткань словно не на заводе сделана, а вручную, уж больно неровная структура, да и вообще она больше на мешковину похожа, чем на что-то удобоваримое. Рукава тоже были удивительными: мало того, что на них не было ни одной пуговицы, так и на запястьях не сужались, а наоборот расширялись и узор какой-то геометрический по краю вышит. А какие они грязные, засаленные-то, фу, даже противно стало. Ладно, бог с этими рукавами. Но ведь и штаны тоже из подобного материала, только на вид чуть прочнее. На коленях ЗАПЛАТЫ. Что происходит-то?
– Здоров, дед Макар, – со всей дури заорал мальчишка, отрывая меня от разглядывания одежды. А дури в нём оказалось очень много…
– Да чего ж ты так орёшь-то, дуболом? – я невольно схватился за голову. Боль от такого крика резко активизировалась и грозила разорвать мой череп на куски.
– Так ты ж глухой, – немного опешил тот, причём эту фразу я действительно услышал так, словно мне ваты в уши натолкали.
– Сам ты глухой! А у меня просто голова болит.
Какой странный у меня голос: хриплый, непривычный, не иначе как похмелье виновато… Или же это мой реальный голос??? Ведь реальны же мои старческие руки…
