Я всегда был идиотом. Ну а кто я еще? Мама с детства твердит мне: «Рома, перестань копаться в том, на что не можешь повлиять, просто насладись тем, что у тебя есть. У тебя уйма поводов для наслаждения жизнью». И она во многом права. Мне повезло родиться в обеспеченной семье, повезло стать единственным ребенком, повезло с моей головой (или мозгами), поэтому я смог получить хорошее образование. Мне повезло с родителями, которые обеспечили мне нравственное воспитание, позволили самому выбрать, кем я хочу стать, не лезли в выбор друзей, не мешали пробовать и ошибаться, обжигаться и получать опыт. Не мешали, но и не оставляли одного – никогда не оставляли. Я всегда чувствовал и чувствую их присутствие.
Пожалуй, единственное, с чем мне не повезло – это с моим сомневающимся внутренним миром. Я повзрослел, я испробовал многое, я искал себя, я познавал жизнь, но так и не научился жить, как говорит мама. Я продолжаю копаться. В первую очередь в себе. Благодаря изобилию, которым щедро наградила меня судьба, у меня нет необходимости думать о хлебе и крове, мне не нужно волноваться о спасении своей жизни, я пока абсолютно здоров, поэтому я думаю совсем о другом.
Меня беспокоит что-то заоблачное, что-то наполненное волшебством и магией, что-то летящее, воздушное, пропитанное светом. Что-то нематериальное. Мои друзья говорят, что я просто зажрался, мама говорит, что мне нужна семья, отец считает, что это кризис среднего возраста. Каждый из них прав, но никто из них меня не понял.
Я пробовал по-разному встряхнуть свой разум: путешествовал, влюблялся, был паломником, благотворителем, волонтером. Менял сферу деятельности, окружение, уезжал в деревню, затем в другую страну, возвращался к родителям. Мне нравилось то, что я делаю, – я смеялся, заряжался, я испытывал такие эмоции, которые мне даже не снились, я чувствовал крылья за спиной, но внутри пустоту. И сейчас та же пустота. Я чувствую себя умалишенным, потому что в моем положении довольно глупо быть несчастливым. Последнее, что приходит мне в голову – это бросить всё, просто плыть. Семьдесят процентов источников информации о моральном равновесии твердят: отпусти ситуацию, не раскачивай маятник. Я перечитал кучу литературы о поиске себя, я посетил десятки семинаров, нанимал наставников, ходил к психологу. Я даже читал много того, что стоит на маминой полке – ее любимая классика, где книги пропитаны глубокой мудростью, благородством и любовью. По маминому мнению, всё в жизни любовь, она утверждает, что если полюбить всё видимое и невидимое, то ответы на мои вопросы придут сами, но я не мама, у меня не получается трепетно любить даже луч утреннего солнца на полу.
Мама… светлая, добрая, смешная, как дитя. Ее присутствие как озарение, она всё вечно переворачивает с ног на голову своей улыбкой, она наивная, как цветок, и беззащитная, как цыпленок, может, поэтому папа и стал таким сильным? Мой отец – это олицетворение рыцарства: для него не существует невозможного, он ничего не боится, он может развернуть течение любой реки, чтобы мама могла продолжать оставаться собой.
– У каждого своя судьба, Ромашка, – смеясь, говорит мама, – но тебе не нужно переживать, всё равно всё будет хорошо.
– Ты веришь в судьбу? – недоверчиво спрашиваю я ее.
– А как же.
– Хорошо, тогда расскажи мне, что такое судьба.
Мы ужинаем на террасе, мама уговорила нас всех вместе полететь на море. Папа, недолго думая, придумал повод – отметить мой тридцатипятилетний юбилей в Абхазии, где он бывал еще ребенком, он сообщил, что сам организует банкет, доставку гостей, апартаменты, транспорт и прочее. Он не подумал только о том, что в июле здесь невыносимая жара, комфортно лишь под кондиционером, в бассейне и ночью.
Поэтому ритм жизни беспощадно сбит – мы ужинаем в одиннадцать вечера, слушая шум волн и лай каких-то бродячих собак. Маме и это нравится, ей всегда всё в радость.
– Судьба, – загадочно произносит она. – Судьба – это сплетение событий и случайностей, которые приводят нас туда, где мы должны быть, независимо от наших желаний.
– То есть твоей судьбой было встретить папу, родить меня и сегодня ужинать именно на этой террасе?
– Если по-простому, то да.
– А если бы папа решил улететь на Бали?
– Значит, так суждено.
– Но ведь это папа решил, куда лететь?
Папа решает вмешаться в разговор, как всегда, заступается за маму:
– Может, я, а может, случай. А если случай, значит, тоже судьба. Недавно Захарка купил тут где-то виллу, расхвалил мне все преимущества, потом мне случайно статья попалась о том, что легенды притягивают туристов, и рассказывалось об этом тихом городке, в который семьдесят процентов туристов едут только из-за легенды про Асию.
– Тут есть местная легенда? – перебивает его мама, глаза ее загораются от любопытства. – Ты не говорил!
– Да, – смеется папа, – давным-давно жила тут девушка Асия, которая могла утешить одним взглядом и вылечить одним прикосновением, но однажды она влюбилась в гордого и самовлюбленного горца, который посмеялся над ее любовью, и она потеряла свою волшебную силу. Она хотела сброситься в море во-он с того утеса в море, – папа показывает рукой куда-то в темноту, мама как завороженная смотрит за направлением его руки, – но в последний момент горец остановил ее, так как ее любовь и поступок растопили его сердце. С тех пор считается, что каждый, кто поднимется на утес, обретает утешение.
