История первая. Новенькая
Когда мне было десять лет, мама вышла замуж, и меня из лучшего города в мире – Москвы, перевезли в небольшой городок у моря. Это потом я навсегда влюблюсь в эти горы, в это небо, в это солнце, в это море… А пока я вечерами залазила под одеяло, и очень тихо, чтобы никто из взрослых не услышал, плакала. Я скучала по друзьям, по школе и просто по Москве.
В Адлере мне не нравилось все: новая квартира, новый мамин муж и очень странные магазины, в которых нельзя было купить даже тетрадки. Школьные принадлежности здесь покупали заранее, в августе, на, так называемом, школьном базаре, на весь учебный год. Больше всего мне не нравилось, что я буду в классе «новенькой». Здрасьте пожалуйста, все – «старенькие», и только одна я – «новенькая». Так получилось, что учебный год уже начался, и все уже давным-давно передружились или, вообще, дружили уже давно, с первого или со второго класса, а с кем буду дружить я, было совсем непонятно.
И вот настал день, когда меня поставили перед всем классом у доски и объявили, что я Марина. Я смотрела в чужие лица будущих одноклассников и чувствовала себя бесконечно одинокой. И тут я увидела одну девочку. Точно помню, что с самой первой минуты я поняла, что это необыкновенная девочка, хотя затрудняюсь сказать в чем состояла эта самая ее необыкновенность. Девочка была смешливой, задиристой и курносой. И мне уже не было так одиноко, я уже тогда знала, что эта девочка станет моей лучшей подругой.
А учительница, тем временем, задавала мне самые обычные, по ее представлениям, вопросы и записывала в журнал мои ответы. Пока речь шла о маме, все было хорошо. Но вот начались вопросы про отца, и первый же из них поставил меня в тупик. «Как зовут твоего отца?» – спросила учительница, а я мучительно начала соображать.
Конечно же я знала, что моего отца зовут Николай, но мы не жили с ним давным-давно, а в этот город нас привез новый мамин муж, дядя Боря. Наверно теперь он мой отец? С легкой заминкой мне удалось выдавить из себя, что моего папу зовут Борис.
Но учительница не унималась: «Отчество?» Я молчала. Я никогда не знала отчества дяди Бори, при мне никто его по отчеству не называл. Учительница мне помогать не собиралась. Пауза затянулась, я все ниже опускала голову. Добили меня мои будущие одноклассники. С задних парт мне громко начали подсказывать: «Как зовут твоего дедушку?» Я понятия не имела, как зовут моего нового дедушку и есть ли он у меня вообще. А они подумали, что я не знаю, что отчество отца получается из имени деда.
Все было кончено. Теперь, со мной, не будет дружить не только та замечательная девочка, а вообще никто.
Я уже не помню чем закончился тот день. Наверно, не очень плохо. Потому что в конце концов та девочка, ее звали Галя, действительно, стала моей лучшей подругой. А у Гали была лучшая подруга – Люда, а у Люды – лучшая подруга Света. И это было счастьем, потому что мы все четверо подружились и стали лучшими подругами.
С тех пор прошло очень много лет. Мы расставались и встречались, поступали в институты, защищали дипломы, рожали детей, выходили замуж, разводились, снова выходили замуж, нянчили внуков. И через всю жизнь пронесли свою детскую дружбу, которая родилась в тот день, когда я была «новенькой».
История вторая. Почему я никогда не пробовала курить
Летом меня отправили в овощной совхоз к бабушке. Но это была не моя родная бабушка, к которой я до этого ездила каждое лето. Это была мама дяди Бори, и с ней мне только предстояло познакомиться.
Совхоз тоже был не совсем совхозом. То есть там, конечно, выращивали овощи, но это не бросалось в глаза. В глаза бросались пляжи, кемпинги и множество загорелых отдыхающих.
Моя родная бабушка пахла домашними пирогами и малиновым компотом. От мамы дяди Бори пахло лекарствами. Она очень любила, чтобы все слушали, что у нее сегодня болит. Я ее жалела, вежливо кивала, но всерьез ее жалобы не воспринимала, они были какими-то ненастоящими. Она тоже меня не жаловала: я занимала койко-место.
Дело в том, что дяди Борина мама держала отдыхающих. И каждое койко-место в ее доме было на вес золота. Вернее стоило один рубль за сутки. Весь дом был разделен на множество комнатушек, и облеплен пристройками, беседками и сарайками. И везде жили люди. И все они платили бабушке по рублю за сутки. Куда она потом девала эти рубли , я не знала.
Неожиданно мне у бабушки понравилось. На меня впервые в жизни никто не обращал внимания. Я могла делать все, что хотела. Меня искали только поздно вечером, и то, лишь для того, чтобы определить, где я сегодня буду спать. Обычно это была комната, из которой уже уехали старые, но еще не заселились новые отдыхающие.
У бабушки было конвейерное производство. Как-то в разгар сезона она умудрилась разместить одного парня прямо во дворе, на раскладушке, под виноградом. На мои укоризненные взгляды, она рассудительно сказала:
– Не могла же я оставить его на улице?
Парень, как и все, платил по рублю в сутки и обделенным себя не чувствовал. Тогда в Сочи приезжали за солнцем и морем, и уж никак не за удобствами.
Вечером все общество собиралось у дома, под навесом: там работал единственный телевизор. Сидели очень долго. Все охотно друг друга угощали фруктами, купленными днем на базаре, пили вино, привезенное с Рицы, играли на гитаре и пели. Иногда вечернюю идиллию нарушал приезд скорой помощи: взрослые травились местными деликатесами, дети сгорали на пляже. Это повторялось из раза в раз. Старожилы добросовестно рассказывали всем вновь приехавшим, что можно сгореть и отравиться, но проходило какое-то время, и кому-то опять была нужна медицинская помощь. Я про себя негодовала и удивлялась бестолковости взрослых.
