Призрак бродит по миру, призрак ресентимента. Ресентимент черных, которых упрекают за это в «черном расизме», и ресентимент белых, обнаруживших себя далеко не такими процветающими, как прежде. Зачастую подпитываемый религией ресентимент целых стран и регионов – как наследие в равной мере колониального прошлого и неудачных попыток присоединиться к цивилизованному миру. Ресентимент бедных, вытекающий из бессильного возмущения неспособностью и невозможностью изменить свое положение. И ресентимент не самых обездоленных, но давно упершихся в «стеклянный потолок», который более не пробивается доступными социальными лифтами. С ними тесно переплетается ресентимент многочисленных мнимых и подлинных жертв дискриминации и разнообразных видов неравенства – от привычных классового и расового до культурного, телесного или гендерного. Надо всем этим гордо реет популизм, как правый, так и левый, для которого ресентимент – едва ли не второе имя. Да и раньше было не лучше – призрак коммунизма, к которому мы ради красного словца отсылаем в первой строчке, был на самом деле призраком все того же ресентимента, хитроумно выданного за научную теорию. Ибо «у пылкой риторики „Манифеста Коммунистической партии“, лженаучной марксистской трудовой теории стоимости и классового анализа истории человечества, единый эмоциональный источник, а именно ресентимент по отношению к тем, кто контролирует материальную сторону жизни»[1].
Ресентиментом пытаются объяснить почти все что угодно, начиная с леволиберальных политических стратегий, поддерживающих идентичности, основанные на «жертве»[2], и заканчивая победой Дональда Трампа в Америке[3] и особенностями российской внутренней и внешней политики[4]. Некоторые авторы склонны даже считать, что сегодня мы сталкиваемся с «политикой ресентимента». Политика ресентимента, по мнению Фрэнсиса Фукуямы, включает в себя случаи, когда тот или иной политический лидер мобилизует последователей, эксплуатируя их групповые обиды, чувство унижения или подозрение, что ими пренебрегают или что их недооценивают. К таковым можно отнести Владимира Путина, Виктора Орбана, Усаму бен Ладена (как и откликнувшихся на его призыв молодых единоверцев). Ресентимент в демократических странах оказывается не менее мощной силой – примером тому является движение Black Lives Matter (BLM). Другие примеры – борьба против сексуального насилия и сексуальных домогательств в университетских кампусах и офисах в Америке, против дискриминации трансгендеров. «И многие из тех, – продолжает Фукуяма, – кто голосовал за Дональда Трампа, надеясь „вернуть Америке былое величие“, помнили прежние – лучшие – времена, когда их положение в собственных сообществах было более надежным. Настроения путинских сторонников в чем-то схожи с раздражением избирателей из сельских районов США. Негодование первых по поводу высокомерия и презрения западных элит по отношению к России тождественно возмущению вторых безразличием городских элит обоих побережий США и их медиасоюзников к проблемам американской глубинки»[5].
Сегодня вряд ли найдется такая политическая сила или социальная группа, которую ее противники не изобличали бы в ресентименте. Означает ли это, что ресентиментом пронизаны все современные общества сверху донизу или же, в силу каких-то причин, скорее получил огромное распространение взгляд, обнаруживающий ресентимент? Подозревать последнее позволяет то, что термин «ресентимент» с самого начала использовался в большей степени с целью разоблачения или изобличения, чем с целью объективного анализа реально существующих феноменов. Так что же такое ресентимент – объективный социальный факт или ярлык, наклеиваемый на оппонента в запале борьбы? На этот вопрос мы и попытаемся ответить в предлагаемом исследовании.
Глава 1 Социальный генезис ресентимента: противоречия в классическом понимании
Феномен ресентимента обращает на себя внимание в конце XIX – начале XX века, когда классы, ранее считавшиеся страдающими или неспособными изменить свое положение, начинают обретать силу. Ресентимент не является проблемой, когда силы у них еще нет и они не помышляют о том, чтобы стать чем-то ббольшим. Наличие ресентимента не так заметно, когда почва для его проявлений сужается ввиду роста возможностей угнетенных классов и интенсификации социальной мобильности, как это было в послевоенное тридцатилетие с характерными для него ростом среднего класса, повышением влияния организованных трудящихся, расцветом социального государства. Однако сегодня мы имеем дело с последствиями десятилетий неолиберальной социальной политики – падением влияния организаций трудящихся, сокращением среднего класса, кризисом «общества труда». В результате снова удобряется почва для всех тех чувств, поведенческих установок и моральных стратегий, которые объединяются в феномене ресентимента и представляют собой смесь негодования по поводу своего ущемленного положения и осознания неспособности его сейчас изменить. По мере перерождения современных обществ из классовых в классово-сословные, в которых статус снова имеет значение для все ббольших групп населения, актуализируется и проблематика ресентимента. Огромный потенциал ресентимента содержат замораживание социальной структуры, остановка социальных лифтов, нисходящая социальная мобильность, прекаризация. Прекариату же, как отмечалось, больше свойственен ресентимент, чем бунт; поэтому его антикапиталистические лозунги, с которыми выступило, например, движение Occupy Wall Street («Захвати Уолл-стрит») в 2011 году, могут расцениваться как проявление ресентимента.
