Едва переступив порог, она почувствовала неладное. Люди называют это «звоночком интуиции», хотя данное ощущение – не более чем сигнал от бессознательного. Её мозг что-то заметил, но не успел перевести это в понятные образы и передавал в виде тревоги. Но что было не так? Что показалось таким неправильным и вызвало панику? Свет нигде не горит, ведь она всегда выключает его перед уходом. Ручка двери на ощупь такая же гладкая и немного прохладная. Может, посторонние запахи? Нет, пахнет так же, как и два часа назад – едва ощутимым ароматом кондиционера для белья из распахнутой ванной, что смешивается с запахом духов, которыми она брызгалась перед выходом. Никаких подозрительных звуков.
Похоже, всё по-старому. Она зря замерла с зажатыми в руке ключами посреди тёмной прихожей. Но ведь не мог же этот всплеск тревоги возникнуть ни с чего. Либо это симптом болезни, о которой она раньше не догадывалась, либо причина была прямо перед носом. Хозяйка квартиры напрягла память и мысленно пробежалась по каждой мелочи. И тогда её осенило, что было неправильным.
Коврик. Обычно достаточно было переступить порог, чтобы нащупать его подошвами. Она всегда придвигала его почти вплотную к двери. Тут же потребовалось сделать два шага, чтобы наступить на его ворсистую поверхность. Она и не задумывалась о такой мелочи, пока сегодня перемена так не напугала её. А напугала как раз потому, что перед уходом коврик тоже был придвинут к двери.
Все эти размышления пролетели меньше чем за минуту, но у невидимого наблюдателя не было терпения даже на это. Пока темнота властвовала в прихожей, кто-то воспользовался замешательством женщины и, выскочив слева, ударил её по лицу. Попал по скуле и в меньшей степени – по глазу, однако устоять на ногах от неожиданности было невозможно. А когда упал – считай, потерял инициативу.
Так Хельга и очутилась сначала на полу, а потом в руках двух неизвестных мужчин. Они, коротко переговариваясь, оперативно заклеили ей рот, для надёжности натянули мешок на голову и примотали, судя по ощущениям, к столу в гостиной. Шаги известили, что парочка оставила её и занялась обыском, так что у хозяйки было время прийти в себя от шока, испугаться пуще прежнего и начать спешно анализировать ситуацию.
Переговаривались двое, а если с ними был кто-то ещё, он молчал. Замок они не взламывали, иначе Хельга заметила бы это ещё до того, как отперла дверь. Очевидно, у них была копия ключа, только откуда? Разве она оставляла связку без присмотра? Ну да, пару раз в шкафчике спортзала, хотя сейчас эти знания ни к чему. Что там ещё? На взломщиков-домушников эти двое тоже не были похожи, потому что не перетаскивали мебель, а, судя по отрывистым фразам, искали что-то конкретное. Абсурд какой-то, потому что ничего поистине ценного в квартире Хельга не хранила. Не могли же они ошибиться квартирой, проделав столько работы впустую?
А ещё что? Её не убили, хотя появление хозяйки явно перечёркивало планы незнакомцев. Хельга и впрямь вернулась раньше, поскольку нужный офис закрылся за час до указанного на двери времени. Странно, ведь день не праздничный, но не критично. Мантисс зашла поужинать в кафе, где настроение подпортил выпивший мужчина, пытавшийся напроситься на компанию. Пришлось соврать, что она ждёт свою девушку, и выслушивать лепет уязвлённого ухажёра: «Лесбиянка что ли? Да и больно то хотелось! Страшная слишком!». Хельгу развеселила такая защитная реакция, но потом стало тошно, и она возвращалась домой угрюмой и недовольной. А тут ещё и эта напасть в виде чужаков, рыскающих по квартире.
Дышать с мешком на голове было тяжело, и Хельга попыталась стряхнуть его. С какого-то раза у неё это получилось, так как незнакомцы не затягивали мешок. Да и пользы от него было мало, разве что для психологического давления. Ведь чужаки не включали свет и ходили с фонариками, от яркости которых у Мантисс резало глаза.
Примотали Хельгу не особо крепко, но требовалось время, чтобы выбраться. А она не хотела, чтобы её копошение привлекло внимание, поэтому действовала осторожно. Даже при самом удачном исходе (освобождение от оков) ей не справиться с двумя крепкими мужчинами, значит оставался более-менее незаметный побег. Но даже на такой расклад надежды было мало.
Обыск длился минут пятнадцать и преимущественно в спальнях Хельги и её отца. По итогам мужчины остались недовольны и, не выходя в зал к пленнице, принялись тихо решать, как поступить дальше. Вернее, Мантисс интерпретировала их шушуканье именно так, а там кто знает: может, они договариваются, как избавиться от трупа. Вот бы узнать, что им нужно, и, исходя из этого, начать строить удачный блеф. Только она попала в ту ситуацию, которую страшилась больше всего… и о которой её когда-то предупреждали. Хельге не дадут и рта раскрыть, а без убедительных слов она беззащитна.
Голоса стали громче, правда, предмет разговора выяснить не удалось. Всего раз разгорячившийся мужчина почти прикрикнул: «Гремгольд… не знает! И там тоже нет!». Неизвестность тяготила Хельгу всё больше. Не было гарантий, что она переживёт ночь. От непривлекательной перспективы скончаться в собственной гостиной, привязанной к столу, сводило живот.
