1. Глава первая
Ему бы в кино сниматься, а не работать в похоронном бюро.
— Подождите пока тут, мэм, — сказал он, тот, кто так и остался неизвестным и безымянным, и впихнул меня в комнату, заставленную спасибо что не гробами. Стол, кресла, шкаф, подуставшая пальма в кадке и какой-то парень, закопанный по уши в бумаги.
— Ненавижу церемонии, — громко сказала я в закрывшуюся дверь.
В комнате было прохладно — я не любитель как следует проморозить кости, но тридцать пять градусов жары снаружи даже для меня чересчур. Я подумала, покосилась на парня в бумагах и стащила с головы траурную накидку.
— Кто вообще это придумал? — спросила я в никуда. — В такое пекло еще и в покрывале. Можно просто шляпу надеть.
Парень молчал. Он склонился так низко, что я видела только затылок, и, похоже, обладателю этого затылка не было до меня абсолютно никакого дела.
— Вы не скажете, столовая здесь есть? Буфет какой-нибудь? Есть очень хочется.
Ноль реакции. Я пожала плечами.
— Глухой он, что ли…
— Нет. Я не глухой.
Я подошла к столу и села напротив парня.
— Вы здесь работаете?
— А чем, по-вашему, я занят? — проворчал он. Я вытянула шею и присмотрелась: кажется, да, изучает какие-то книги. Судя по тому, что в них нарисовано, на профессиональные темы у нас с ним поговорить не получится.
— Ну, не знаю, — уклончиво ответила я. — Может быть, вам тоже скучно, как и мне.
— Мне не скучно, мисс, пожалуйста, оставьте меня в покое. Вы мне мешаете.
Он, очевидно, решил, что если на секунду оторвется от своих книг, то будет выглядеть убедительнее. Молодой, лет тридцати, а уже такой зануда. Диагноз.
— Я вас вообще не трогаю, — обиделась я.
Но беда была в том, что ему было чем заняться, а мне нечем. Я покрутилась на кресле — оно протестующе завопило, так что я даже сначала решила, что над ним поработали мои коллеги, но нет, оно было само по себе едва живым. Почему нет, очень антуражно для той конторы, в которой я находилась.
— А можно я посмотрю? — спросила я и потащила со стола из-под кучи книг какой-то яркий журнал. Парень зашипел как масло на сковородке, а я обалдело уставилась на свою добычу. Каталог элитных гробов — то, что нужно. Никогда не предполагала, что в похоронном бюро будет так занимательно. — Вот такой бы я себе заказала…
— Обратитесь к администратору, — буркнул парень и нервно заерзал.
— Больно дорого, — засомневалась я, прикинув в уме курс валют. — Три таких гроба — малогабаритная квартира.
— Они продают в кредит. И на церемонию делают скидку пятнадцать процентов.
От этого заявления я слегка оторопела. Странные нравы были в этой стране. Гробы в кредит, да и похороны — как праздник. Куча народу, потом застолье, хорошо еще, если клоунов нет…
— Она здесь, сэр.
Двери открылись, и в комнату въехал Лайелл. Взъерошенный, как всегда, но, по всему видно, довольный.
— Ну что? — я тут же забыла про парня и бросилась к брату. — Приняли документы? Все правильно? Консул не потребовался?
— Консул ехать отказался, — фыркнул Лайелл. — Сказал, что пока на кладбище не торопится. Какая же тут жара.
Я покивала. Моему брату было хуже, чем мне, потому что он, как мужчина, должен был быть одет в костюм. Мне, по крайней мере, хватило черных льняных штанов и такой же черной футболки.
— Чего они вообще ждут? — зашептала я. — Сказали — быть к десяти утра. Я смотрела прогноз погоды, через два часа на улицу будет не выйти. Покойника можно кремировать прямо на солнце и без печи.
— Повежливей, Дэй, речь идет о твоем дедушке, — укорил меня брат, но в голосе его слышалась насмешка.
— Я напомню: речь идет о человеке, который бросил бабушку с двумя малолетними детьми и свалил сюда изучать местную фауну. Не требуй от меня уважения.
Лайелл вытянул руку и посмотрел на часы.
— Через десять минут здесь будет нотариус. Огласит завещание, ради которого мы притащились, а потом начнется прощальная церемония.
Я поправила Лайеллу галстук и села на кресло напротив его коляски.
— Скажи мне, что за традиции? Почему в этой стране сначала читают наследникам завещание, а потом хоронят усопшего? Где логика? Она есть?
— Конечно, есть, — серьезно отозвался Лайелл. — Ну, например, наследники смогут чистосердечно сказать, что в гробу они видели наследодателя вместе с его завещанием…
Я посмотрела на папку, которую Лайелл держал в руках. Папка была соответственно случаю — тоже черная, солидная, главное, чтобы Лайелл не вздумал повернуть ее другой стороной. Там были очень неуместные картинки, хотя и веселые. В папке хранилась куча бумаг, одну из которых подписал наш отец, заявляя, что отказывается от своей доли в наследстве в нашу с Лайеллом пользу, а вторую — наша тетя, и несмотря на то, что тетя была монахиней с двадцати пяти лет, слова, которые она говорила, пока подписывала эти бумаги, тянули на пару месяцев покаяний. Что же, мы не знали почившего деда, а они прекрасно помнили, каково им пришлось без отца. Осуждать их у меня язык как-то не поворачивался.
— Бумаги нормальные? — уточнила я. — Они там все проверили? Ну, то есть — оформлены правильно?
— Не переживай, — успокоил меня Лайелл. — Я сам перечитал все законы. Оформлены согласно наследственному праву страны открытия наследства.
