Фото: Martin Sojka/Flickr
В ХОЛОДНЫЙ ноябрьский день, когда Даху появился на свет, произошли два удивительных события. Рано утром отец Даху отправился в горы и не вернулся. Впоследствии никто так и не узнал, что случилось с 42-летним фермером: его тело не было обнаружено и о его судьбе с тех пор не поступало никаких вестей. Отец Даху словно растворился в воздухе.
Однако же было еще одно событие, благодаря которому жители деревни навсегда запомнили этот день. Такие природные феномены редки, и в это трудно поверить… Но в день, когда Даху появился на свет, небеса нахмурились, и пошел дождь из рыбы в буквальном смысле этого слова! Рыбешки шлепались на дорогу, словно дождевые капли, а старожилы успокаивали самых нервных сограждан, которые думали, что пришел конец света.
В отличие от остальных жителей Высокогорья, Даху не был светловолосым. По бог весть какой причине его волосы были черными как воронье перо, а вкупе с раскосыми глазами и вовсе делали его похожим на отрока из Страны восходящего солнца. При этом Даху не мог быть сыном чужака – чужаки были крайне редки в тех местах, за исключением приезжих, которые подвергались пристальному вниманию всей деревни и, как правило, не задерживались больше часа.
Характер Даху имел не менее экзотический. Он почти не говорил. И по правде говоря, он дни напролет ничего не делал. Его любимым занятием было «сидеть на краю времени», как выразился однажды старик Алистэр. Обычно Даху забирался на холм близ прохладного горного ручья и сидел в глубокой задумчивости, соглашаясь покинуть свой «пост» только в случае крайней необходимости.
Как будто стараясь рассчитаться за часы праздного безделья, все остальное время Даху был чрезвычайно покладист и уступчив. Если Мать просила его о чем-то, например, пойти по ее поручению в отдаленную деревню, Даху беспрекословно подчинялся и отправлялся в дорогу, не проронив ни слова.
Единственным исключением была еда. К некоторым блюдам Даху отказывался прикасаться, и было совершенно бесполезно увещевать его или угрожать ему. В таких случаях он напряженно вглядывался в пустое пространство вокруг тарелки, шокированный невидимыми расчетами своего ума. Потом он деликатно отодвигал тарелку, бросая на Мать извиняющийся взгляд.
Казалось, будто Даху заключил негласную сделку с миром: он будет прилагать минимум усилий, чтобы не быть обузой для окружающих, а в остальное время окружающие должны оставить его в покое. Было такое ощущение, что Даху бережет силы для чего-то в будущем.
***
21 ГОД пролетел совершенно незаметно, как это часто бывает в отдаленных местах, где почти ничего не происходит. Жители деревни знали, что Даху не такой, как все, и что он вряд ли когда-нибудь женится, и что, возможно, он даже из другого мира или вообще с другой планеты (никто бы сильно не удивился, окажись это так). Тем не менее, словно по негласному сговору, каждый житель деревни хранил тайну – тайну Даху – и почти никогда не говорил о нем за пределами селения.
Поначалу Мать старалась защитить Даху, оградить его от бед. Она боялась, как бы над ним не стали смеяться из-за его эксцентричного поведения. Но годы шли, и она все больше и больше уверялась, что Даху было нелегко – если не невозможно – травмировать или смутить каким-либо образом.
У него явно была цель, только ЕМУ ведомая, и эта цель делала его равнодушным ко всем другим амбициям, кроме физического благополучия и поддержания жизненных сил. Иногда Матери в голову приходила мысль, что иметь дома Даху было почти то же самое, что иметь домашнего питомца. Но ей тут же становилось стыдно за такую мысль: она знала, что Даху был умен, он просто был не особо разговорчив.
И если бы кто-то мог заглянуть Матери в душу, он бы увидел, что она любила Даху безмерно. Само его присутствие и часто молчаливые его занятия действовали на нее расслабляющим образом и наполняли ее сердце необъяснимой теплотой.
В особенности ей нравилось наблюдать за его руками. Например, когда Даху резал хлеб, писал на бумаге или гладил их кота Д'Артаньяна. Мать не могла объяснить этого теплого чувства, которое ее охватывало при виде этих рук. Казалось, ее пронзают невидимые солнечные лучи, и ей было так хорошо, как будто она случайно подслушала на улице лестные слова в свой адрес.
Еще одним качеством Даху, достойным восхищения, была его любовь к природе. Природа ничего не стоила – ее не нужно было на что-то выменивать, и Даху ей наслаждался сколько мог. Он мог опустить ладонь в прозрачный ручей и застыть в таком положении на несколько минут. Либо он закрывал глаза и безмятежно улыбался, подставив лицо солнцу. Он вдыхал аромат цветов, нюхал ветки, дышал много и глубоко. После дождя он подходил к дереву с широкими листьями и дергал за одну из веток, подставляя голову летящему сверху граду капель.
Если Мать и знала кого-то, кто жил в свое удовольствие и так, как он хотел, то это был Даху. И она училась у него. Училась самому простому (и одновременно самому сложному) искусству – быть счастливым без причины.
