Нога Колина

Иллюстратор Локи Сноу

© Локи Сноу, 2022

© Локи Сноу, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0050-6258-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всю ночь мне снилось, что здоровенный дантист рвёт мне здоровый зуб. Зуб не поддаётся, армейский ботинок дантиста давит мою грудь, а он сам ухает, матерится. От него разит перегаром и отнюдь не свежим потом.

Кажется, я проснулся от стука собственного сердца. Выдохнул, с благодарностью богу за то, что это – всего лишь мерзкий сон. Вытер мокрый лоб – духота, вот отчего снятся кошмары!

Откинул простыню, заменявшую одеяло.

И увидел, что у меня только одна нога.

– Доброе утро!

Я вздрогнул и закрутил головой.

– Через пять минут осмотр.

– Где я? Где моя нога? – заорал я, закашлялся и замолчал.

Пять минут я провёл, глядя на сгустки крови и слизи на своей руке. И собирая в кучу мысли и воспоминания.

Вчера я собирался обвенчаться с Майком. Это я точно помню.

Обрывки фраз, обрывки картинок…

⠀

Вот тонкие пальцы Лоры, его сестры, сжимают бокал, и стекло покрывается сетью трещинок, медленно взрывается, запах вина смешивается с острым кислым запахом ненависти. Или крови? С острых ногтей капает красное, рука хлещет меня по лицу, царапая, смешивая свою и мою кровь. «Лора, вот и породнились. Не так, так эдак!» – ухмыляюсь я, а она опять бьёт меня по лицу, зло, молча.

Вот, взвизгнув тормозами, меня сбивает седан Майкла-старшего, его шавки зашвыривают меня на заднее сидение, разорвав шёлковую тунику.

Куда-то едем.

– А смысл? – сплёвывая кровь, спрашиваю, и непроизвольно начинаю смеяться. Вот вечно со мной так. Тут бы сделать непроницаемое лицо, типа как у гангстеров.

Папа-Майкл смотрит в зеркало на мою рожу, и его брезгливо крючит. И чего я так ему не нравлюсь, право слово. Подозреваю, во всём виноват мой вкус к одежде. Старый мафиози любит классику. Пропах нафталином и роскошью добропорядочности. Я для него мерзость, дьявол во плоти, соблазнитель.

– Тебе не будет так смешно завтра, если ты не уедешь сегодня же, – сухо цедит он, а я подмигиваю ему в зеркало, и облизываю губы, закатив глаза. Он матерится и резко тормозит…

⠀

Вот я растерянно смотрю на экран смарта.

Я в блоке. Мама, мама, ну зачем ты так? Да, я не тот сын, которым можно гордиться перед соседками, но я всегда любил тебя, и, разве ты забыла сирень?

⠀

Отец…

Громадный кулак не долетает до моего лица буквально на полсантиметра. Плюет смачно:

– Зря не увернулся, говнюк. Я бы мог и не остановиться.

Мои вытаращенные глаза наверное выглядят забавно, я как тот щенок, что смотрит на бабочку на своём носике.

От кулака пахнет дорогим табаком. Ну очень сексуально. Втягиваю запах и улыбаюсь. И тут он не выдерживает и швыряет меня на пол.

Осмотр провёл тот же аппарат, который напугал меня пять минут назад. Он выдвинул из стены за моей спиной щупальца, присосался и зажужжал.

– Все органы работают нормально. Следующая ампутация через два часа. Сейчас введём вам питание. Спасибо за участие в ПДДС.

– Что?

Я онемел. Программа добровольного донорства суицидников – проект Майка. Конечно, я подписался на него, одним из первых. Просто чтобы поддержать Майка. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не стал бы самоубийцей. Я обожаю жизнь, даже тогда, когда она вколачивает мне гвозди под ногти.

Чёрт, я даже не читал договор!

Орать на аппарат глупо, но я заорал:

– Долбаная железка, позови мне врача!

– Это невозможно по условиям договора.

– Медсестру, нянечку, кого угодно!

– Это невозможно по условиям дого…

– Дай мне этот договор, сволочь!

Аппарат зажужжал, и выплюнул манипулятор с экраном.

– Так. Судя по тому, что здесь н-н-написано, меня п-п-поместили сюда по доносу к-к-какого-то, какого-то…

Я не мог подобрать слово, достаточно подходящее.

Аппарат подхватил мою мысль:

– …какого-то близкого вам человека, заботливо предоставившего нам…

– Заткнись! – заорал я и заплакал. Нет, не потому что мне сейчас отрежут ещё одну ногу. Или руку, или чего там ещё. А потому что меня сдал близкий человек. Мог бы и дальний, было б не обидно.

Я никогда ничего не скрывал.

Майк ругался. «Вот что ты за трепло, Колин? Не надо давать о себе информацию». Я только смеялся: «Зато меня невозможно шантажировать! А тебя легко!» «Меня тоже невозможно. Никто ничего про меня не знает.» Как же ты чертовски прав, Майки! Как же прав.

Я вытер слёзы и высморкался в простыню. Аппарат, урча, потянул её в себя. Сверху легла новая.

А я вчитывался в договор, хлюпая носом. Нос все ещё отчаянно кровил.

– Получается, что я не могу общаться ни с кем, кроме какого-то доброго поручителя, и только он может отменить дальнейшую расчленёнку?

– Не совсем так. Вы можете пообщаться с каждым из списка ваших поручителей. Но, из гуманных этических соображений, тем из них, кто не инициировал процесс, ваши слова будут передаваться в изменённом виде.⠀

– А с адвокатом я могу пообщаться?

Экран мигнул, приближая пункт договора номер 7,1.

Я быстро прочитал его и со стоном откинулся на подушку. Башка кружилась адски.

Итак.

Выходило следующее.

Вчера я принял твёрдое решение уйти из жизни. Я поведал об этом одному из поручителей. Он инициировал процесс кодовым словом, известным только ему. Я получил доступ к активации и активировал процесс своим кодовым словом.