«Новогодние игрушки, свечи и хлопушки в нем… О-о-о-о-о-о…»
Напеваю себе под нос, пока режу отварную картошку. По телевизору нескончаемым потоком идут советские фильмы и голубые огоньки с прочими шоу. За окном валит снег, видимо решивший к утру утопить весь город так, что никакая техника не справится. А на моей кухне тепло, уютно и очень одиноко.
Я ведь даже кота не могу завести, потому что школа отнимает все время. Животное от тоски загнется. А я вот пока не загибаюсь. Держусь пока. Мне тридцать четыре ни мужа, ни детей, ни хобби. Родители старенькие перебрались из нашего северного городка поближе к морю и солнцу. Навещаю их раз в год. Уезжаю почти на все лето. Все-таки плюсы в работе учителя есть.
А вот со своей семьей как-то не сложилось. Сначала учеба. Потом работа. Потом… неудачные отношения. Он хотел, чтобы я уволилась из школы. Бросила своих детей. А я бросила его. Вот такая дура. Скоро, наверное, буду рассуждать, как наш завхоз, Клавдия Михайловна, угрюмая женщина лет пятидесяти: все мужики козлы.
Даже со смеху прыскаю, только себе это представив.
Так. С картошкой покончено. Что же дальше? Заглядываю в холодильник и понимаю, что не купила самое главное. Зеленый горошек! Вот ведь! Голова дырявая.
Натягиваю теплую шубку, купленную совсем недавно. Я долго на нее копила. Кидаю в сумку телефон и ключи. И бегу в магазин. Надеюсь, там хоть что-нибудь осталось. Ладно уж. Привередничать не буду. Любой возьму. Что уж теперь. Оливье без зеленого горошка, что борщ без свеклы.
На ходу наматываю шарф. Не люблю холод. Мороз. Вот это все. Сама уже пару раз подумывала переехать вслед за родителями. Но работа держит. Куда я своих оболтусов брошу. Может потом. Попозже. К тому же у меня даже мужа нет, который бы взял на себя часть забот с переездом. Помог…
Гоню прочь грустные мысли. Чего я сегодня так раскисла. 31 декабря на календаре. Время чудес и праздника. Время веры в Деда Мороза. Я, конечно, уже не верю. Большая девочка. Но порой до сих пор хочется, чтобы и с тобой случилось простое человеческое чудо.
Ворох снежинок вздымается до небес, когда рядом тормозит огромный тонированный джип. Это даже не джип. Просто танк какой-то. Забыла, как такие машины называются. Я в них не разбираюсь.
Снежинки оседают на мою красивую шубку таким же красивым искрящимся слоем. Словно дополнительное украшение. Только оно растает, оставив после себя неприятный след. Поэтому пытаюсь отряхнуться. Шагнуть назад не успеваю. Дверца внедорожника распахивается и в проеме появляется огромный силуэт в черной дубленке.
Я пугаюсь. Назад шарахаюсь и плюхаюсь прямо в сугроб. Мужчина меряет меня тяжелым взглядом, от которого холодеет кровь. Божечки, он бандит, точно!? С таким-то выражением лица. Какая нелепость погибнуть 31 декабря, так и не купив зеленый горошек.
– Муж есть? – его грубый голос разрезает ледяной воздух.
Трясу головой. Язык двигаться отказывается. Только сейчас замечаю, что мужчина на бандита мало похож. Богатый дорогой вид. Лицо без всяких там шрамов. Наоборот, очень мужественное. Хоть, пожалуй, и через чур резкое. Возможно, не все потеряно. Возможно, сегодня не мой последний день на земле.
– Дети? Собаки? Коты?
– Никого, – голос наконец прорезается.
Он подходит ближе. Вглядывается в меня пристальнее. Даже наклоняется. А у меня сердце в груди замирает.
– Что вам надо? – продолжаю нелепо барахтаться в сугробе.
От красивой шубки одно название остается. Теперь она вся залеплена снегом.
– Мне нужна девушка. Не молодая. Без вредных привычек. Желательно одинокая. Хорошо б еще, чтоб борщ варить умела. Но это мелочи. В конце концов можно всегда пригласить повара.
– Вы жену ищете?
Таращусь на него во все глаза. А он вдруг смеяться начинает.
– Прости. Но ты не в моем вкусе. Я же сказал «не молодая».
Выделяет последнее слова. Нахал какой.
– Между прочим возраст молодежи повысили до тридцати пяти лет. Так что, кто тут не молодой, надо еще посмотреть!
Возвращаю ему комплимент. На секунду суровые глаза задерживаются на моем лице. Даже зябко становится. И дело вовсе не в сугробе, в котором я до сих пор сижу. Пора бы уже встать. Вот только он отойдет. Размеры мужчины по-прежнему пугают. Как и его статус. Зачем такому богачу потребовалось тормозить на обочине? Явно не только для того, чтобы посадить меня в сугроб и устроить допрос про вредные привычки. Еще и возрастом оскорбить.
Собираюсь с силами и поднимаюсь. Пытаюсь отряхнуться под пристальным взглядом темных, как начинающиеся сумерки, глаз. Так и хочется спросить, чего он так смотрит, но сдерживаюсь.
– Как зовут? – бесцеремонный такой.
– Я с незнакомыми мужчинами на улице не общаюсь.
– Ты уже общаешься, снегурка, – снова усмехается.
– Я…
– Да понял я, понял. Сюда иди.
За руку меня хватает. К машине тащит. Сейчас посадит и увезет. В лес. А там… Мамочки.
– Видишь? – в салон машины указывает.
Там детская люлька стоит. А в нем малыш. Я у таких крошек возраст определять не умею. Но явно до года.
Мужчина тем временем достает ребенка, и тот потревоженный начинает истошно кричать. Прямо на всю улицу.
– Вот ведь достал! – ругается.
– Да как вы можете так с малышом! – мое сердце кровью обливается, видя, как кроха надрывается в руках этого… – его покачать надо. Или покормить. А может подгузник мокрый.
