Страх за своего ребёнка – новый, прежде неведомый мне вид страха. Это чувство куда сильнее любого, которое мне доводилось переживать. Оно заставляет забыть о любых побочных переживаниях. Когда твой ребёнок в опасности – вся вселенная съёживается до размеров сиюминутных обстоятельств, которые ты должен преодолеть во что бы то ни стало.
К счастью, Пашка уснул у меня на руках. Я надеялся, что тепла моего тела было достаточно, чтобы он не мёрз: ночью в лесу было довольно прохладно.
Да, я предусмотрительно захватил с собой еду и питьё на первое время. Кое-что из этого должно было подойти и ребёнку. Но что, если мы оказались в необитаемом мире? Или здесь люди живут первобытные люди? От того существа, которое заменило шефа, вполне можно было ожидать чего-то в таком духе. Что, если еду нужно будет добывать охотой? И как быть с инфекциями и другими опасностями, которые подстерегают маленьких людей в самом начале их пути?
Я стискивал зубы и шёл вперёд, стараясь не думать о плохом. И, когда впереди, между чёрных стволов, замелькали огоньки какой-то деревни, испытал огромное облегчение.
Когда мы вышли на раздолбанную дорогу у окраины, уже занимался рассвет. Это хорошо: не придётся никого беспокоить посреди ночи.
Орали петухи, почуяв солнце. И вообще: вокруг так мирно и просто пахло деревней, что ночные страхи волей-неволей отступали.
Пашка немного поёрзал у меня на руках, причмокивая губами. Скоро придётся придумывать, чем и как его кормить. Впрочем, вблизи человеческого жилья эта задача не была неразрешимой.
– Гляди, – Иван тронул меня за плечо и указал вперёд. Там, у забора дома, который стоял на окраине, шевелилась какая-то фигура.
Я в ответ молча кивнул и ускорил шаг.
Когда мы приблизились, пожилая женщина в потрёпанной красной ветровке поставила на землю пустое ведро и посмотрела на нас.
– Доброе утро, – вежливо кивнул я.
– Батюшки, это каким же вас ветром-то? В такую рань и с дитём? Машина сломалась?
– Что-то вроде того, – я кивнул, – подскажите, у вас можно будет остановиться? Хотя бы до вечера? Нам ребёнка покормить.
– А чей ребёнок? – женщина подозрительно приподняла бровь.
– Сын, – ответил я, кажется, достаточно убедительно, чтобы она поверила.
– Ох… а мамка-то где?
– В беду попала, – ответил я, спокойно выдержав взгляд женщины, – будем выручать.
– У вас связь-то есть? Если что – могу МЧС вызвать.
– Пока не нужно. Спасибо, – ответил я, – боюсь, МЧС в нашей ситуации не поможет.
Женщина снова посмотрела мне в глаза с прищуром. Потом неожиданно грустно вздохнула и ответила:
– Понимаю. Что ж, проходите. Чем смогу – помогу. Сестра спит, её сын с невесткой тоже. Сегодня в город собрались ехать. Поэтому вы потише, хорошо?
– Конечно, – кивнул я, – постараемся.
Мы прошли через небольшой, но аккуратно убранный двор, через край огорода. Зашли в сени.
Дом был довольно большой, двухэтажный. И, похоже, не такой старый, как мне подумалось вначале. Просто он напоминал сруб-самострой издалека, закрытый для приличия дешёвым сайдингом. Но вблизи я разглядел, что при строительстве использовались современные сэндвич-панели. Недорогие, правда – поэтому вид имели довольно облезлый, после нескольких лет эксплуатации в холодном климате.
Мы поднялись на второй этаж. Прошли по узкому коридору в небольшую угловую комнатку с кроватью, вешалкой и тумбочкой, на которой стоял старенький ЖК-телевизор.
– Смесь у вас есть? – деловито спросила женщина.
– Нет, – я покачал головой, – есть сгущёнка… молоко сухое…
– Сгущёнка? – женщина в ужас округлила глаза, – ну вы блин и даёте… какой возраст?
– Пять месяцев, – ответил я.
– Так… – она почесала затылок, растрепав густые волосы, чёрные с проседью, – прикорм вводить можно. Я сейчас молоко прокипячу, нашего. И пюре из кабачков сделаю. До обеда продержимся – а там можно будет до сельпо дойти. Хотя, конечно, по-хорошему в город надо – наши барыги ничего путного для детишек не завозят.
– Спасибо вам огромное, – кивнул я.
В этот момент Пашка снова заворочался на руках и агукнул.
– Когда он ел до этого? – подозрительно спросила хозяйка.
– Точно не знаю, – честно признался я, – от двух до четырёх часов назад.
Она цокнула языком.
– Плохо. Торопиться надо. Ребёнок проголодался уже. И ещё – вы подгузники проверяли?
Мы с Иваном переглянулись. Я почувствовал себя идиотом. Почему такая элементарная мысль мне даже не пришла в голову?
– Ясно. И запасных нет?
Я тяжко вздохнул.
– Ладно. Что-нибудь придумаем. Найду под пелёнки чистую тряпицу. Но, сами понимаете, эти вопросы надо решать. Ребёнку уход нужен!
Я кивнул и ещё раз повторил:
– Спасибо.
Хозяйка вышла, тихонько притворив дверь.
– Повезло, – констатировал Иван.
– Да уж…
– Нет. Серьёзно. Нас могло выбросить в глухой тайге. С ребёнком – очень опасно.
– Знаю я. Ничего. Выжили бы.
Ваня сел на единственный стул в комнате.
– Интересно они тут живут. Сестра с детьми и их семьями. И эта дама. Наверно, у неё что-то случилось в жизни.
– С чего взял?
– Ну сам подумай: ты бы стал жить в таком возрасте с родственниками?
– Мало ли как обстоятельства складываются, – я всплеснул руками.
– Вот именно, – кивнул Иван, – обстоятельства.
