1. Пролог
Попыталась привести мысли в порядок.
Итак, что мы имеем?
Мозги затуманенные - одна штука.
Руки - две, замерзшие и немного дрожащие.
Ноги в странных ботинках, явно не моих, более того, однозначно мужских и намного больших, чем мои собственные - пара. Вернее, по паре и ног, и ботинок.
Платье серебристое вечернее, которое в лесу смотрелось даже нелепее, чем чужая обувь - одна единица. Но хоть по-размеру.
Куртка непонятно с какого чужого плеча - одна. Хотя, цитируя классика, хотелось сказать "куртка замшевая - три... куртки."
Ноги в светло-коричневых замшевых сапогах - две штуки...
Так, стоп, какие ноги? Уже ведь были ноги!.. И те, первые, были мои, а эти?..
Путаясь в высокой поросли, неуклюже обошла камень с другой стороны и увидела...
Ох ты ж яйца всмятку!
Прямо на земле лежал молодой мужчина в количестве одной штуки. И на груди у него было бордовое пятно крови, тоже одно...
Мёртвый, что ли?..
Так, кто это? И где я? И вообще, что тут происходит?..
И внезапно в голове стали ретроспективно всплывать картинки неудавшейся новогодней вечеринки, потом девичника, потом какого-то странного мужика, а потом...
2. *** 1 ***
- Во-о-ова-а-а, - рыдала я в трубку, - забери меня отсю-ю-юда-а-а...
Мой брат, как всегда собранный и занудно-педантичный, спросил чётко и по делу:
- Откуда?
- Отсю-ю-юда!.. - снова вразумительно объяснила я. - Из клуба-а-а...
- Глаша, из какого клуба? - резкий голос из динамика попытался прорваться в мой мозг, но тот не поддался.
- Из ночно-о-ого...
- Да я понял, что не с утренника. Адрес говори! - брат почти кричал, так я его раздражала сейчас. Ну понятно, дурная младшая сестра, которая мешает его личной жизни...
- На Пушкинской это-о-о... - всё же попыталась объяснить я. - С сиреневыми лампочками на входе-е-е...
- Ладно, найду, - пообещал брат. - Жди!
И отключился...
А мне что делать, пока брат приедет? Новый год ведь скоро! А я... А он... А он меня бросил... Стас этот, козё-ё-ёл...
От этой мысли зарыдала еще сильнее, сидя на банкетке возле гардеробной. Девочки-сотрудницы безуспешно пытались успокоить. Да как можно успокоиться, если он... он...
Предатель он, вот кто! Бросил перед самым Новым годом! И с этой селёдкой слабосолёной, Снежаной, сидит сейчас зажимается! У-у-у, сво-о-олочь...
- Ну ты чё, дурочка, ревёшь, - сказал брат с порога. - Что случилось-то?
От его этого "дурочка" вообще захотелось повеситься. Да, конечно я дурочка. Даже не так. Я - дура! Дура набитая, что поверила Стасу!
И он же, главное, так красиво ухаживал, букеты-шмукеты, обниманцы-зажиманцы...
Ну почему-у-у? Почему он так со мной? И главное, просто бы бросил! А так, оказывается, поспорил, что сможет любую подцепить за две недели...
От того, что именно я оказалась этой любóй, что именно меня потом не высмеял только ленивый, стало очень больно и до жути обидно...
А сам со Снежанкой зажиматься стал! И она, лапша китайская, прям прилипла к нему, будто всю жизнь только об этом и мечтала. Ну а что ей, курице общипанной, ещё делать. Ни рожи, ни кожи, кто ж на такую воблу сушёную позарится. А поди ж ты... Вот Стас меня на эту променял...
Вовка кое-как погрузил меня в свой старенький бумер и повёз по предпраздничным улицам.
- Я тебя сейчас к себе отвезу. А сам к Машке, мы договорились.
- А й-я?.. - переходя на икоту, спросила у него.
- А тебе я твоих подружаек позвал, чтоб от грустных мыслей отвлекли.
- Ла-а-адно, - почему-то грустные мысли снова ринулись в мою голову. - Он сказал, что я толстая-я-я... - завыла я на переднем сиденье, доставая из бардачка пачку салфеток. - Во-ов, я толстая? Скажи? То-олстая-я?
- Дурная ты, а не толстая, - припечатал брат и заглушил машину. - Пошли.
Наверху уже ждала Лютик, у которой были ключи от квартиры моего брата. Они дружили и общались не хуже нас. А ещё Лютик собиралась оставить у Вовки своего добермана на время отпуска, в который улетала послезавтра. И вот как раз этот собакен и выскочил нам навстречу, подпрыгивая в надежде облизать.
Лютик что-то шикнула на него, и собака вмиг угомонившись, села и преданно заявляла хвостом.
Не смотря на свой мелкий рост и хрупкое телосложение, Лютик была очень решительной и серьёзной. Увидев меня, сразу сгребла в охапку, подставляя своё хрупкое, но надёжное плечо.
- Давай, Вован, собирайся и иди уже. Мы тут сами разберёмся, - скомандовала брату, что ему делать в его же квартире.
Вовку дважды уговаривать не пришлось. Он хоть и знал, и даже по-своему любил моих подруг, но скорее всё же не любил, а терпел. И регулярно извлекал из всяких неприятностей. Поэтому и уносил ноги от нашей компании при первой же возможности.
Чмокнув плачущую меня в макушку, брательник скрылся за дверью. И почти сразу на смену ему пришли Светка и Сашка, а чуть погодя - Каролинка.
Девчонки, как могли, по очереди успокаивали, жалели, ругали Стаса последними словами, но ничего не помогало. Я была совершенно безутешна в своём горе.
- Вот же урод!!! - поддерживала меня Лютик, как всегда резкая в суждениях.
- А я тебе ещё как вы встречаться начали, говорила, что он та еще скотина! - назидательно вещала Каролина. - А ты мне что? "Тебе показалось, ты его плохо знаешь..."
