Легенда о биологе Соколове
– Что вы делаете? Это же чудо! На лишенной жизни планете мертвое дерево дало ростки,– пытался вырвать Соколов, недавно принятый в команду биологом, обросшую зелеными побегами кирку.
– Инструмент не трогай! – с силой оттолкнул его геолог Максимов и с досадой счистил с рукоятки зеленые побеги, отряхнув перчатку от получившегося месива.
Биолог отлетел на грунт, покрытый острыми камнями, едва не пропоров себе скафандр.
– Вы не понимаете. Это же возможность обеспечить продуктами ближайший пояс, – пытался он подняться, но от чего-то постоянно заваливался на бок.
– Остынь, парень, – протянул ему руку один из членов команды. – У нас конкретная задача – разведка недр. Чем меньше на ней ползающих и растущих тварей, тем лучше. Хоть на куски ее растаскай, ни один космический Совет не возмутится. Возьмём пробы грунта, отправим куда надо, получим свои деньги и эта планета в твоем полном распоряжении.
Соколов, кипел от злости. «Дерево», – рыскал он по каюте корабля, надеясь найти хотя бы маленький кусочек и проверить свою догадку. Баридий – дешевый, прочный и легкий, используемый для внутренней отделки кают давно заменил дерево и пластик. Лишь у бедных рабочих, с некогда процветающей Земли, подрядившихся в целинные бригады, был собственный простейший инструмент – кусок железа на деревянном основании.
– У вас же есть робот-анализатор. Позвольте хоть стружку снять, – пытался уговорить он рабочих, но те откровенно издевались как новеньким.
– Покупай! Сколько дашь? – смеялись они в ответ.
Дать было нечего, именно длительное отсутствие работы на Земле заставило его в считанные часы присоединиться к незнакомой разведывательной бригаде. Он еще раз залез в рюкзак, пытаясь найти подходящий для обмена предмет и обомлел. На дне лежала поделка сына, которую тот засунул в последний момент.
«Сынок, молодчина! Выручил отца!» – схватил Соколов корявую птичку-свистульку, выструганную неумелой рукой из куска дерева. Увлечение сына древнейшими искусствами, не одобряемое отцом, стало «спасительным кругом» на незнакомой планете.
За небольшим пригорком, в модуле с минимальным кислородным обеспечением он устроил свою лабораторию. Аккуратно порезав деревянный хвост в чашки с пробами грунта, Соколов оставил их до утра. Прокрутившись всю ночь, раздраженный бесконечно сменяемыми светилами, он первым делом отправился навестить свои щепки.
Растения раздавили пробирки и требовали срочной пересадки. Датчик кислорода сменил свет с желтого на ярко-зеленый, показав значение, равное норме. Это уже было не просто чудо, а серьезное открытие. Эксперимент требовал фиксации «до», чем Соколов бездумно пренебрег, надеясь, что займется этим с утра, но все же отправил полученные данные в Космический центр геологических разработок.
Управляющий разведывательным направлением проигнорировал сообщение Соколова, требуя отчеты по составу местных земель. Через неделю от птички осталась только головка, а за лабораторией вырос кленовый лесок.
Лишь через месяц безуспешных попыток найти на этой планете хоть что-нибудь стоящее, геологические работы были свернуты, а бригада геологов перешла под командование Центра космической растительности. Вокруг открытия Соколова подняли невероятный шум, но его самого откровенно не замечали, предложив должность научного сотрудника третьего ранга.
Биолог был недоволен. Кроме того, что его мягко говоря, отодвинули от собственного открытия, так на планету потянулись космическое расы. Вскоре его планета была поделена на несколько экспериментально-опытных баз, каждая из которых старалась превзойти другую. Достигнув за полгода критической массы, флора поспособствовала формированию атмосферы и планета тут же приобрела тут же приобрела статус космического заповедника. Одно «но» отделяло планету от статуса элитного места, местный урожай абсолютно не годился в пищу.
Финансирование заканчивалось и постепенно исследовательские базы опустели, лишь Соколов верил в то, что сможет докопаться до истины. Последний корабль забрал желающих покинуть заповедник, потерявший всякую ценность, только биолог с небольшой командой остался в созданном его усилиями рае, надеясь найти то, что обязательно найдет стоящее решение.
Оборудования хватало, а вот продовольствие таяло со скоростью распространения растительности. Единственным источником пропитания стали брошенные полупустые склады предыдущих миссий. Местная фауна отсутствовала вовсе, а плоды разнообразной расплодившейся флоры вызывали лишь рвотные позывы. Нечем нельзя было вывести эту горечь: паренье, жаренье, замачивание, бесконечное вываривание не помогало.
За прошедший год большая половина исследовательской команды по различным причинам оказалась на кладбище и с каждым новым могильным холмиком, надежа на спасение таяла как запасы последнего продоваольствия. Неконтролируемый рост деревьев вскоре отобрал у них память о товарищах, и Соколов понял, что открыл не спасение для убогих, а свою погибель.
Их осталось всего трое, и Соколов понял, что отчаянье привело его к «точке невозврата», за которой была только смерть. Он до шел до кладбища и упал рядом со свежим холмиком, по которому уже ползли фиолетовый цветы. Достал ампулу со снотворным и залпом выпил ее содержимое.
