[Глава 1. Подарок и откровения]
Ульяна
Прикусив кончик языка, с усердием выжигала на металле серию защитных рун, хвостик особенно важного знака все никак не хотел получаться, что злило безумно. Я почти дочертила знак, уже ловила привкус победы ведьмы над артефактом: барабанная дробь, вот-вот, сейчас, сейчас… вычертив резцом спираль, дала резкий замах вбок и в взволнованном предвкушении замерла, рассматривая рисунок, а разглядев, горестно застонала, откидывая инструмент и закрывая ладонями лицо.
Снова не так!
Святые зелья, ну, сколько можно, блин.
Уже семь раз я напрочь сносила магический рисунок, ругалась, раздраженно швыряла по помещению скомканные листы с набросками, постигала дзен в медитации, и, более-менее восстановив душевное равновесие, вновь возвращалась к вредной загогулине.
— Зараза!!!
Сейчас кончик получился слишком тонким, почти не видным, а требуется конец не тонкий и не толстый, средний. Средний, блин-оладушек. Средний!!! Вот, казалось бы, легкотня, че-такова ─ нарисовать какой-то там хвостик, ага, ни черта ни-че-такова. Но делать нечего. Придется переделывать.
— Я тебя добью, чего бы мне это ни стоило! — шепотом пообещала, встряхнула руками и навела на заготовку свет, однако стоило мне приступить к начертанию, как в мастерскую коротко постучали.
Недовольно прищелкнула языком, ведь много раз просила меня во время работы не беспокоить, вернулась к артефакту, надеясь, что кто бы там ни был по ту стороны двери, он додумается: если не отвечают, значит, притопал не вовремя. Потеребив в пальцах инструмент, успела сделать короткую черточку, как послышался еще один стук вместе с глухим голосом снежной:
— Льяна, ты там?
— Льяна вне зоны действия сети, — проворчала и, с сожалением отложив неготовое изделие, погладив его по нескольким законченным рисункам, махнула в сторону двери, мысленно произнося отпирающее заклинание, взяла тряпочку и, вытирая руки, разрешила войти.
На пороге появилась Рия. Бросив по сторонам любопытный взгляд, двуликая вошла.
— Что-то важное? — нетерпеливо уточнила.
— Ну, это как сказать. Ты, конечно, извини, что беспокою, но ты целый день ничего не ела. А Риан меня настоятельно просил перед отъездом следить, чтобы ты хотя бы пару раз в день кушала, — снежная виновато пожала плечами, но, судя по твердому блеску темно-зеленых глаз, без победы уходить не собиралась.
— Лесли сдал, да? Дома-то ты не появлялась практически сутки.
При упоминании сытного обеда или, что верней, ужина под ложечкой засосало, живот неприятно заныл. Несмотря на голод, прерываться мне очень не хотелось, но Ариадна права: если Риан узнает, надает по заднице, а он непременно узнает.
— Откуда тебе знать, сколько меня не было дома, если ты сама не вылазишь отсюда с момента отъезда моего горячо любимого братца, а это, на минуточку, уже третий день, — насмешливо выгнула бровь двуликая. — Но да, сдал тебя Рид, — и добавила ворчливо: — Будто еще есть кому.
— До сих пор не понимаю, за что он меня так не любит, — вздохнула, все еще колеблясь в отношении трапезы. Есть или не есть, вот в чем вопрос. Кстати, занятная книжица, если вы поняли, о чем я. Аналогов этой истории в моем мире, к сожалению, а может, и к счастью, не существует.
— Насчет Рида – все просто. Лесли тот еще консерватор, он терпеть не может перемен, а с твоим появлением перемены и новшества сыплются как из рога изобилия. Вот вроде и не старый мужик, всего тридцать с хвостиком, а будто древний дед, самой иногда тошно от его брюзжания, — хохотнула Ариадна и махнула ладонью: — Слушай, не забивай себе голову.
— Пожалуй, не буду.
— Вот и отлично. Кстати, о Риде и еде. Могу организовать ее доставку в твою святая святых. Заодно отвлечешься ненадолго. Могу составить тебе компанию, сама ела только утром.
— Ладно, давай, — нехотя согласилась, признавая своё поражение перед снежной и физическое несовершенство в виде нужды в питании. И Рия, удовлетворенно кивнув, крикнула:
— Лесли, заноси.
Я только и успела погасить магические светляки над рабочим столом да закрыть его своей спиной, как в мастерскую с кислой миной ворвался туфелька, а за ним Дайана – одна из служащих кухни, с подносами. По поводу того, что туфелька мог подслушать наш с Ариадной разговор о себе, я не волновалась. Дверь достаточно толстая, в довесок глушащие шум артефакты, все же создание магических изделий ― иногда дело шумное. Расставив снедь на небольшом журнальном столике, Рид дал словесного пинка излишне любопытной девчонке-подчиненной, и они оба поспешно ушли.
— Ну, ты и лиса, — с уважением прокомментировала поступок снежной, усаживаясь на диванчике.
— А то, — весело вздернула подбородок Ариадна. — Чем и горжусь.
Взяв в руки бутерброд с ростбифом и зеленью, поинтересовалась:
— Ты от Шера вернулась?
— От него, родимого, — фыркнула двуликая, но как-то без энтузиазма. Она хоть и пыталась скрыть, но ведьминская суть подсказала: подруга чем-то расстроена и малость подавлена.
— Поссорились?
— Ничего от тебя не скроешь, ведьма! — на меня наставили указательный палец. Отвела его в сторону, бросив ответное:
— Чем и горжусь.
