Назар
Перед остановкой я перестраиваюсь в крайнюю правую полосу для последующего поворота и останавливаюсь на светофоре.
Ненавижу светофоры. Это же пожиратели времени, генераторы ненужных мыслей.
Кажется, убери их, и жизнь станет чуточку проще.
Хотя… вряд ли.
В последнее время именно на светофорах чаще накатывает мысль о продолжении рода, о семье. Мне нужно вновь обрести смысл жизни, а значит, мне нужен ребенок. И чем скорее, тем лучше.
А где найти подходящую, плодовитую, молодую бабу, которая не выносит мозг? Да таких днем с огнем не сыщешь.
Я чрезвычайно принципиальный, когда дело касается женщин. Не люблю размениваться, но я далеко не железный. Начинаю уже загоняться. Искать другие пути решения проблемы, вплоть до суррогатного материнства.
Раз не понравилась кандидатка на роль суррогатной матери, два, три, пятнадцать…
И дело не в деньгах. Есть какой-то отталкивающий психологический фактор.
Мне нужна та, что не сломается и без колебаний отдаст мне моего ребенка. Та, которой нужны будут только деньги и ничего больше. В лучших традициях эскорта, только с приставкой «суррогат».
Вот чтобы нашел женщину… Она просто забеременела, просто выносила, просто родила и просто ушла с миром, облагодетельствованная, налаживать свою жизнь.
Но надежды мои тают с каждой новой попыткой, а положительной динамики – ноль. Наверное, светофоры и созданы для того, чтобы такие как я копались в своих проблемах, искали решения… Но точно не сейчас.
На сей раз красный сигнал светофора не даёт мне в полной мере погрузиться в свои мысли.
Внезапно дверь машины открывается, и в салон, вместе с запахом дождя, вваливается какой-то мешок.
Что за…
– Прошу, поезжайте, – жалобно просит «мешок». – Умоляю вас! Они же меня схватят!
Взгляд в окно.
Трое мужиков несутся к моей машине. И явно не по мою душу.
Тем временем красный сигнал светофора сменяется зеленым.
Передача. Газ в пол. Прочь от остановки.
– Спасибо вам большое, – запыхавшись, говорит “мешок”.
Ситуация нелепая, абсурдная, как сон наркомана. Она требует незамедлительных разъяснений.
Отъехав на пару километров от остановки, я торможу на обочине. Тишина давит на уши.
– Можешь выходить, – бросаю я, глядя в зеркало заднего вида на своего случайного “попутчика”.
На заднем сиденье притаились и молчат. И это молчание скребется по нервам, как кошка по стеклу.
Я резко разворачиваюсь, включаю свет в салоне, желая увидеть эти наглые глаза, и… замираю.
Передо мной совсем молоденькая девчонка. Худая до жути: ключицы выпирают, словно вешалки для одежды, щеки запали, одни огромные глаза только остались. Серые, бездонные, наполненные невыплаканной болью.
Одета девчонка в какие-то обноски, явно не с её плеча. Трясущимися руками она прижимает к груди буханку хлеба и пачку сушек, как будто они – сокровище.
– Это не то, что вы думаете, – оправдывается она, виновато отводя взгляд. – Я не украла их.
– Да? И поэтому охрана супермаркета неслась за тобой, как стая гончих? Потому что ты их не украла?
– Я одолжила их, – надувает губы, готовая разрыдаться. – С зарплаты верну всё в тройном размере. Возмещу моральный ущерб. Только прошу, не сдавайте меня в полицию. Я сейчас уйду, правда. Вы больше никогда меня не увидите.
Я лениво киваю на дверь и с басом роняю:
– Уходи.
– С-спасибо ещё раз, – хлюпает она носом, затем открывает дверь и выпрыгивает из салона, словно ошпаренная.
В боковое зеркало вижу, как она роняет хлеб с сушками прямо в грязную лужу. Поднимает их, обтирает об свою кофту, не обращая внимания на грязь. Снова прижимает к себе.
Озирается по сторонам, и, шаркая кроссовками не по размеру, убегает во дворы старых построек.
Странное ощущение поселяется в области ребер. Не то жалость, не то щемящая тоска.
Мне должно быть всё равно на эту девку. У самого проблем выше крыши. Однако что-то подсказывает мне, что произошедшее – это не случайность, а образ её жизни.
Жалко молодуху. До боли в сердце жалко. Не должны ведь люди так жить. Не должны скитаться по углам и давиться ворованной буханкой, искупавшейся в луже.
Что-то в её жизни сломалось, дало сбой. И она теперь вынуждена обворовывать супермаркеты, чтобы выжить.
Неправильно это всё, конечно. Но когда-то я сам был таким же. Беспризорником, скитающимся по улицам, которые стали роднее отчего дома.
И врагу не пожелаю этого!
А тут девчонка… Молоденькая совсем. Видно, что даже мухи не обидит, а жизнь её обижать не стесняется.
И я тоже хорош. Гаркнул пару слов и выставил вон, не попытавшись даже разобраться.
Опомнившись, сдаю назад. Заезжаю во дворы, включаю дальний свет. Вдалеке мелькает её голубая кофта, словно мотылек в ночи.
Сигналю, но только пугаю ее этим. Она бросается наутек.
Давлю на газ, объезжаю по тротуару встречную машину, лишь бы не потерять из виду это голубое пятно. И вот, я почти равняюсь с ней. Опускаю стекло, чтобы позвать ее, но она уже прошмыгнула в подъезд, как мышь в щель.
Что со мной не так?
Голос внутри словно вопит: «Помоги ей!». Не знаю, хоть пару тысяч дать ей, чтобы совесть не грызла.
Выхожу из машины, блокирую двери и забегаю в обшарпанный подъезд со спертым воздухом. Дышать нечем – затхлость въелась в стены, пропитала собой каждый уголок.
