– Олег Иванович, мы с Николаем Ивановичем договаривались передать «голубые» компании «Супер», – сказал Лебединец.
– Вы имеете ввиду «мои» траулеры?
– Да.
– Зачем? – вроде, как «удивился» Мамаев.
– Мы думали, так будет легче ими управлять. У «Суппера» есть средства на подготовку к путине.
– А у нас? Не вижу в этом смысла. Зачем с кем-то делиться прибылью?
– Какой прибылью? Затраты сжирают всё. Налоги, зарплату надо платить сейчас, а за улов мы деньги получим только по реализации. У нас долги около полумиллиарда, на сколько мне известно. Таких денег у ВБТРФ нет.
– Нет, так будут. У вас всё, ко мне?
Игорь Петрович тяжело поднялся и недобрым взглядом покосился на Мамаева.
– Неправильно начинаете, Олег Иванович.
Мамаев вздохнул.
– Я может быть чего-то не понимаю, Игорь Петрович. Предлагаю вернуться к этому вопросу через две недели. До окончания минтаевой путины ещё есть время. Хорошо?
– Хорошо, – обрадовался Лебединец и вышел из кабинета директора.
Мамаев, после избрания его генеральным директором, нажал на «тревожную» кнопку, носимую им в кармане, и группа быстрого реагирования охранного предприятия «Беркут» заняла все этажи здания № 243 по улице имени Шалвы Надибаидзе. За ними более спокойно в здание вошли сотрудники СОБРа Управления по борьбе с организованной преступностью. В том числе и конференцзал, где проходило годовое акционерное собрание ВБТРФ. Поэтому выскочившая из зала главный бухгалтер вдруг попала в объятия «добрых» молодцев в черных масках-балаклавах. Находящийся рядом милиционер в форме мирно спросил:
– Нина Ивановна Постовалова? Я следователь Стрыков. У меня постановление о проведении у вас обыска.
– Где у меня?! – дерзко выкрикнула главный бухгалтер, надеясь, что её услышат в конференцзале.
И её услышали. И даже увидели. В стеклянные двустворчатые двери Нина Ивановна была хорошо видна, особенно с высоты сцены, на которой стоял стол, накрытый по привычке, красным сукном, а за столом сидели члены совета директоров.
– Что там такое? – спросил Никитенко, увидев милицейскую форму с капитанскими погонами на фоне красного лица Нины Ивановны.
Все оглянулись, а в это время дверь распахнулась и вошёл Юрий Николаевич Старовойтов. У него было сильное желание сказать «по-Жигловски»: «Граждане бандиты!», да ещё добавив хрипотцы в голос, но он вздохнул и «по-Ленински» чуть картавя сказал:
– Прошу прощения у уважаемого собрания, но мы вынуждены провести в вашем учреждении обыски. Прошу всех работников управления ВБТРФ не покидать это помещение.
– Собрание проводить можно? – спросил Добровинский.
– Конечно. Караул вам в этом не препятствует.
Он даже сделал Ленинский жест рукой, показав на двух СОБРовцев с автоматами, стоящими за дверями.
И теперь Мамаев, тоже прошедший процедуру досмотра, сидел не в кабинете генерального директора, где всё ещё проходил обыск, а в библиотеке, где обыск не планировался.
– Может вам чая или кофе, Олег Иванович, – спросила библиотекарь.
Марина Гавриловна Четвёркина, бывшая инструктор парткома, как всегда выглядевшая очень броско, но не, слишком вызывающе, не знала как себя вести с новым руководителем. Никитенко и его замов она знала многие годы. Сначала она работала на освобождённой должности в комитете комсомола ВБТРФ, потом перешла в профсоюзный комитет, потом в партком. Сейчас партком закрыли, и она снова вернулась в профком, заняв должность старшего библиотекаря. Она проработала в ВБТРФ более двадцати лет и знала здесь всех и вся. И тут пришла новая и совершенно незнакомая ей «метла».
– Марина Гавриловна, а вы давно работаете в ВБТРФ?
– Лет с семнадцати. С семьдесят пятого.
– И на какую должность, такая молоденькая? – удивился Мамаев.
– В тарный цех. Рабочей. Не поступила в институт. Но потом выдвинули секретарём комсомольской цеховой организации. А дальше пошло-поехало. Райком, профком… ВУЗ оканчивала уже заучно. Начальником профкома была.
Она неуверенно пожала плечами и стыдливо поморщилась.
– Ничем толковым не занималась, а на экономиста выучилась.
– Зря вы так. Профсоюзный комитет – это же было здорово! Путёвки в санатории, пионерские лагеря, детские сады. Очень нужная и полезная работа.
– Да ну, – женщина махнула рукой. – Нужная? И где он сейчас, профсоюз? Одно название…
– Вот и возьмите под себя. Думаю, у нас получится реанимировать его.
Четвёркина округлила глаза.
– Профком? Да у нас вроде есть профсоюзный лидер.
– Это не тот профком, который нам нужен. Нам нужен «тот» профком». Но пока… Марина Гавриловна, вы будете мне нужны в другом качестве.
Мамаев улыбнулся. Женщина посмотрела в синие глаза генерального директора и одновременно с мыслью: «А он по возрасту ведь моложе меня», – ярко-ярко покраснела.
– Вы мне будете нужны в качестве секретаря-референта. Секретарь Никитенко, видимо, сделала выбор не в мою пользу. А своего секретаря у меня нет даже на примете. А вы тут всех и всё знаете. Поможете мне подобрать команду из старых, но надёжных кадров. Только я привык, чтобы мне отдавались полностью.
Марина, глядя в глаза «генеральному» не заметила, как «утонула» в бездонной синеве. Когда она видела голубые глаза у мужчин, она таяла.
