Своим преподавателем судебной медицины школа при госпитале Святой Маргариты могла гордиться. Джон Торндайк был не только энтузиастом, не только ученым с глубокими познаниями и громкой репутацией; он был и совершенно исключительным педагогом, поражавшим нас своим одушевленным, блестящим стилем и необъятной эрудицией. Он как на ладони раскладывал перед нами каждый любопытный казус, о котором ему приходилось говорить, и умело извлекал выводы из любого факта, могущего иметь судебно-медицинское значение, к какой бы области этот факт ни принадлежал, – к области ли химии, физики, биологии или даже истории. Один из излюбленных его приемов для придания жизненности и интереса какому-нибудь суховатому вопросу состоял в том, чтобы анализировать и комментировать современные казусы, о которых сообщалось в газетах. И благодаря именно этому я должен был войти в соприкосновение с целым рядом удивительных событий, которым суждено было оказать глубокое влияние на мою жизнь.
Лекция, которая только что закончилась, была посвящена очень сложной проблеме, – «вопросу нахождения человека в живых в определенное время». Большая часть студентов уже покинула аудиторию, а оставшиеся окружили столик преподавателя, чтобы прислушаться к его дополнительным комментариям. Эти дополнительные комментарии доктор Торндайк любил делать в легкой разговорной форме, прислонившись к столу и обращая свои замечания к куску мела, который он держал в руке.
– Проблема нахождения в живых, – говорил он в ответ на вопрос одного из студентов, – обычно возникает в тех случаях, когда налицо имеются заинтересованные стороны и когда самый факт смерти и ее приблизительное время не могут считаться установленными. Аналогичные же затруднения возникают и в тех случаях, когда одна из заинтересованных сторон не является, а факт смерти может быть установлен лишь на основании косвенных данных.
Основной вопрос здесь – это вопрос о последнем моменте, когда человек заведомо был жив. И тогда придется, может быть, обратить внимание на обстоятельства, как будто самые тривиальные, как будто даже совершенно незначительные. Вот казус, переданный в сегодняшней утренней газете; он иллюстрирует мою мысль. Некий джентльмен исчез при довольно таинственных обстоятельствах. В последний раз его видела прислуга его родственника, к которому он зашел. И теперь, если означенный джентльмен нигде не обнаружится, живой или мертвый, то вопрос о последнем моменте, когда он был заведомо жив, сведется к новому вопросу: «Была или не была при нем, когда он приходил в дом своего родственника, одна ювелирная вещичка, случайно найденная потом?»
Торндайк остановился, задумчиво склонившись над куском мела, который он все время держал. Затем, заметив живой интерес, с каким мы смотрели на него, ожидая дальнейших разъяснений, он продолжал:
– Обстоятельства этого дела крайне любопытны и в высокой степени загадочны. И если поднимется процесс, ему придется иметь дело с большим запутанным клубком. Исчезнувший джентльмен – мистер Джон Беллингэм, лицо, хорошо известное в археологических кругах. Недавно он вернулся из Египта, привезя с собой очень ценную коллекцию древностей – некоторые из них он, кстати сказать, пожертвовал в Британский музей, и теперь они уже выставлены. Сделав свое пожертвование, он, кажется, отправился в Париж по каким-то делам. Я должен упомянуть, что дар его состоял из прекрасной мумии и полного комплекта могильной обстановки. Эти последние вещи еще не доставлены были из Египта в то время, когда исчезнувший теперь человек отправился в Париж, но мумия была уже осмотрена четырнадцатого октября в доме мистера Беллингэма в присутствии уполномоченного музея доктора Норбери, жертвователя и его поверенного. Поверенному поручено было доставить саркофаг и прочие части коллекции в Британский музей, что и было им впоследствии исполнено.
Из Парижа Джон Беллингэм вернулся, по-видимому, двадцать третьего ноября и с вокзала прямо направился в дом одного из своих родственников, некоего мистера Хёрста, холостяка, проживающего в Эльтаме. Как кажется, в эту квартиру он явился в пять часов двадцать минут. Мистер Хёрст к этому времени еще не вернулся из города, и ожидали его не раньше, чем через полчаса. Беллингэм объяснил, кто он такой и сказал, что будет ждать хозяина в его кабинете и там напишет несколько писем. Прислуга провела его в кабинет, снабдила его письменными принадлежностями и оставила его одного.
Без четверти шесть мистер Хёрст явился, отпер дверь своим ключом, и прежде чем прислуга успела ему что-нибудь сказать, прошел в кабинет и затворил за собой дверь.
В шесть часов, когда был дан обеденный звонок, мистер Хёрст вошел в столовую и увидев, что там приготовлено два прибора, спросил, почему это.
– Я думала, сэр, что мистер Беллингэм останется обедать, – сказала горничная.
– Мистер Беллингэм? – воскликнул удивленный хозяин. – Я не знал, что он был здесь. Почему мне об этом не сказали?
– Я думала, сэр, что он был вместе с вами в кабинете! – отвечала горничная.
