Призвали меня в армию осенью 1989 года. Из военкомата, в городе Волгодонске, нас привезли на пересыльный пункт в Батайск. На беседе у военкома, я изъявил желание служить в пограничных войсках. На мой выбор повлияли рассказы уволенных в запас сотрудников завода «АТОММАШ» где я проходил практику и советские фильмы про пограничную службу. Отсутствие дедовщины и романтика службы в пограничных войсках, – стали основными привлекающими факторами.
Конец 1989 года в России, разбушевалась пресловутая «перестройка», сахар, водка, сигареты и многие жизненно-важные продукты в России по талонам. Всеобъемлющий дефицит продуктов и товаров, как предзнаменование крушения коммунистической империи. Крах этой империи, вершился руками своих же руководителей – предавших свой народ и страну. Вершителям судеб нужно было посеять хаос и недовольство в народе, чтобы поменять существующий строй.
Пару дней нас продержали на пересыльном пункте в Батайске. Сидели в промёрзшем насквозь актовом зале. Иногда нам крутили старые фильмы, а в основном просто тупо сидели в томном ожидании кормёжки. Там я познакомился с двумя призывниками из моей команды. Одним из них был мой земляк из Волгодонска Александр Бриндак. Второго я не помню.
Кормили хреново, спали на голых нарах. Было холодно и скучно. Вот и все мои воспоминания о пересыльном пункте в городе Батайск. Помню, как призванных в десант рекрутов, гоняли кругами по плацу до полного изнеможения. Разношёрстная, пёстрая толпа, в гражданской одежде, задыхаясь, бегала по плацу. Наверное «покупатели отсеивали слабых, и морально неустойчивых новобранцев. Я подумал, какое счастье, что я не в ВДВ распределился.
Всего нас – пограничников, набралось человек пять. На третьи сутки за нами приехал офицер и сержант – чеченец. У меня был праздник. Как оказалось, нас распределили в воинскую часть 20/38, которая находилась на самой южной точке европейской части СССР, в республике Азербайджан. Ленкоранский погранотряд, охранял участок границы с исламской республикой Иран. В поезде Ростов – Баку, у сержанта мы выспрашивали о всех хитросплетениях пограничной службы и о месте в котором нам предстояло служить. Тот давал дельные советы и наставления. Офицер лет под сорок, был не многословен и общения с нами избегал.
Нас привезли сначала в столицу пока ещё Советского Азербайджана. В глаза сразу бросилось изобилие товаров в магазинах. Создавалось впечатление, что в Баку наступил коммунизм. Магазинные прилавки ломились от товаров, причём во всём Азербайджане отсутствовали какие либо ограничения и талонная система.
Сделав пересадку, мы прибыли в Ленкоранский погранотряд. Там нас переодели в военную форму, провели быстрый курс по наматыванию портянок и переобули во всепогодные кирзовые сапоги. Затем, мы на грузовике отправились в учебный лагерь, расположенный на берегу Каспийского моря, рядом с посёлком Вель.
Не далеко от лагеря находилась морская застава. Каждый день пограничные наряды с автоматами и собакой ходили вдоль побережья. Нам казалась такая служба не серьёзной, лишённой романтики и какой то интриги. А наш сопровождающий сержант, презрительно называл пограничников служащих на морской заставе – «ракушкой». Хотя совсем недавно бойцы этой самой заставы умудрились засечь в море и содействовать задержанию настоящего диверсанта.
Вызванный пограничниками вертолёт и сторожевые корабли перехватили быстроходный катер с нарушителем – диверсантом. За это пол заставы наградили медалями и почётными знаками.
По совету сержанта, все мы просились в кавалерийскую учебную заставу, чтобы потом отправиться служить в горы, – «Романтика»! Члены приёмной комиссии с сочувствием на лице, воплотили наше прошение в реальность. Страх служить на «ракушке» – морской заставе, «смыло как рукой». Ведь мы теперь относились к элите погранвойск кавалеристам, которым путь на горную заставу заказан.
Тёплая Азербайджанская зима напоминала середину осени у меня дама в Волгодонске. Корпуса пионерского лагеря, где располагалась наша учебка, и окружающая природа, поначалу создавали впечатление нашего присутствия, где то в пионерском лагере, на отдыхе.
