Мы погибли бы, если б не погибали.
Фемистокл, V век до н. э.
О Русская земля! Ты уже за холмом…
«Слово о полку Игореве»
БОЕВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
На старшего лейтенанта ВДОВИНА Николая Николаевича, 1920 г. рождения, члена ВКП(б), командира батареи. Холост. Из крестьян.
Делу Ленина-Сталина, социалистической Родине предан. Морально устойчив. Пользуется авторитетом среди личного состава. Приказы командования исполняет точно и в срок. Служит в полку с октября 1941 г., прибыл из резерва ПривВО.
При отражении налётов авиации противника на прикрываемые объекты проявил себя бесстрашным, решительным командиром. Так, в марте 1942 г., отражая массированные авиационные налёты в зоне Горьковского корпусного района ПВО, несмотря на интенсивную бомбёжку огневых позиций, старший лейтенант Вдовин Н. Н. продолжал хладнокровно управлять огнём своей батареи.
Правила стрельбы зенитной артиллерии знает хорошо. Материальную часть – удовлетворительно. Приборами управления владеет отлично.
ВЫВОД: ст. лейтенант Вдовин Н. Н. занимаемой должности соответствует. Способен занимать командные должности в частях зенитной артиллерии. Достоин выдвижения на должность командира зенитно-артиллерийского дивизиона.
Командир 947 Зенап майор Васильев Г. П.
Это боевая характеристика героя нашей повести. Всё самое главное, кратко и по существу военного времени. Дата – весна 42-го, впереди ещё три года войны. Если бы целое поколение лейтенантов 20-х годов рождения не полегло в эту Русскую землю, да и в другие земли тоже, мы погибли бы все, и никто бы не спасся. Так было во времена Фемистокла в V веке до нашей эры, так есть всегда.
Помните об этом.
Лейтенант Вдовин вторую ночь купался в запахах тройного одеколона. Нет, он не слишком следил за собой. Просто это был единственный доступный алкоголь, а тесный блиндажик в обрыве никогда не проветривался. Не был он и алкоголиком, – он ждал решения о придании его суду военного трибунала. Сейчас, весной сорок второго, набор приговоров был небогат и хорошо ему известен.
За свои двадцать лет он познал только один способ гнать мысли о завтрашнем дне – забыться во хмелю. Но хмель не брал. Вместо него приходила тяжёлая одурь.
Думать о «деле» было нечего. Его зенитная батарея очень удачно обстреляла группу из трёх низколетящих целей, рвущихся к объекту. Подбили двоих. Один, черканув крылом по пылюке, плюхнулся метрах в ста от его командного пункта. Вдовин с двумя разведчиками подбежали к самолёту, чтобы обнаружить в кабине одного убитого лётчика, второй захлёбывался кровью, а третий, выпав из хвоста, невероятно изогнувшись, держался за задницу и чудовищно матерился, почему-то по-русски.
Ко второму году войны Вдовин нагляделся всякого. И понимал умом, что, посылая куда-то снаряды, он там наверняка кого-то убивает. Это были какие-то квадраты площадей, какие-то веера вдоль траншейных линий, зоны заградогня в небе или немецкие штурмовики, идущие на батарею. Никогда не связывал он воедино в мыслях свою стрельбу с конкретным человеком. А тут, на вот, любуйся!
На этой картине и заступорился Вдовин. Что-то щёлкнуло в голове. До мельчайших подробностей мысли легко бежали в память – назад. А реальные события и тем более мысли о будущем оказались как за каким-то матовым стеклом. Оно полностью съедало звуки и делало тусклыми цвета. Мозг превращал слова в серо-чёрные картинки и только потом начинал о них думать.
Вдовин чудесно помнил, как отрыли этот блиндаж по его указанию. На телегах с какого-то ремзавода привезли ящики. В сопроводиловке говорилось, что это приборы управления его батареи. В ящиках оказалась какая-то оптика в латунных оправах. По маркировкам определил, что эти красивые вещи образца 1902 и выпущены в 1909. Вещи казённые, не выбросишь. Подальше от огневых позиций, в обрыве, глядящем одновременно на Волгу и Оку, приказал отрыть блиндаж для этих ящиков. Первое время, была даже охрана. Теперь он спал на ящиках, хранил в них запасы военторговского одеколона и пустые бутылочки от него.
В общем, как он ни старался привычно сконцентрироваться на настоящем, или забыться, мысли упрямо падали назад. Как не вырваться и тебе, читатель, из круга пустых мечтаний и не остановить событий тяжёлого сна. Это вечный намёк нам, что бурно только прошлое, а впереди – покой.
В прошлом же были у Николая Вдовина две жизни. Одна протекла в полукрестьянском хозяйстве отца. Она казалась сейчас полной покоя, разумности и упоительного мальчишеского счастья рядом с любимым его конём.
Другая началась с призывом студента-второкурсника рядовым в мае 39-го.
В польский поход их тяжёлоартиллерийский полк РГК выступил поздно, да так никому и не понадобился. Кампания свелась к мучительному маршу осадных орудий на тракторной тяге по Белоруссии. Вот с этого момента жизнь понеслась.
