Темнота.
Кромешная темнота вокруг.
Откуда-то доносятся приглушенные звуки, но разобрать их невозможно. Единственное, что приходит на ум – медленная размеренная музыка.
Огромных усилий стоит просто двигать глазными яблоками. Те поворачиваются с трудом, будто старый заржавевший механизм.
Вестибулярный аппарат регистрирует мое плавное движение в пространстве.
Тело.
Его не ощутить, будто осталась одна голова, как в той повести о профессоре Доуэле, хотя я еще смутно помню, что совсем недавно, опустив глаза вниз я видел свое тело. На счёт рук – не уверен.
Движение прекращается.
Внезапно в глаза бьёт ослепительный свет, словно с меня срывают покрывало, как с клетки, внутри которой дремал попугай.
Вы, наверное, ожидаете услышать привычное беспокойное хлопанье крыльев, метания по клетке и что-то из серии: «Сам дуррррак! Кеша – умный!».
Но этого не происходит. Никакой клетки вокруг меня нет.
Глаза постепенно привыкают к свету, и я вижу. Я вижу прямо над собой чистое небо, полное огромных мерцающих звезд. Оно кажется мне очень холодным. Тут я начинаю слышать музыку. Я не ошибся, когда подумал, что это была именно она.
Музыка.
Это было что-то классическое с медленным ритмом. Не могу вспомнить. Бах? Бетховен?
Я начинаю различать голоса. Я начинаю видеть их обладателей. Вращая одними лишь глазами, я вижу вокруг себя людей. Они одеты, как на светском балу. Кавалеры в строгих костюмах придерживают за талию своих дам в роскошных вечерних платьях. Лица присутствующих скрыты карнавальными масками: красные, черные, белые с золотом, маски различных зверей – все они устремлены на меня. Чуть поодаль я замечаю оркестр в черных фраках. Это они играют. Их лица тоже скрыты масками. Масками зайцев. Помните, как у Шляпника на чаепитии?
Столы.
Я замечаю длинные столы, уставленные всевозможными закусками и выпивкой.
Вестибулярный аппарат считывает легкое покачивание, а следом до барабанных перепонок доносится шум. В нем я безошибочно узнаю шум волн. В памяти всплывает момент, когда я с родителями был на море, классе в восьмом. Волны шумели и плескались в точности так же.
Это место – палуба корабля.
На лицах всех этих дам и кавалеров появляются улыбки. Это даже приятно. Столько чести незнакомцу. И все рады меня видеть.
Это было приятно, ровно до того момента, как моя память возвращается и я понимаю, как оказался здесь.
Глаза расширяются от ужаса и начинают дрожать.
Из груди вырывается хриплый крик. Уверяю вас – это не крик восторга.
Услышав его, люди в костюмах и масках начинают громко аплодировать, и я слышу восторженный смех…
