Дети, игравшие в саду, не могли удержаться, чтобы время от времени не взглянуть на старика с седыми волосами, сидевшего на дамбе.
Старик был весь изломан и согнут и казался детям немного странным. Он постоянно рассказывал о своих путешествиях по морям-океанам, о страшных битвах, из которых его корабль всегда выходил победителем.
Когда дети были поменьше, они верили каждому его слову, но постепенно они выросли, сами уразумели кое-что о жизни и стали подвергать сомнению рассказанное. Хотя они никогда не осмеливались спросить своих родителей, можно ли ему верить. Это было бы неделикатно и могло повлечь за собой наказание.
Никто не сомневался в том, что старик был странным. Вот сидит он в бледном солнечном свете с пледом на коленях и возится со своими корабликами. Он всегда играет, хоть и такой старый. Это было так странно.
Свои кораблики старик искусно мастерил сам. Корпус был из коры, мачты – из ошкуренных ивовых прутьев, а паруса – из настоящей льняной ткани. Иногда детям самим хотелось поиграть с корабликами: они выглядели такими настоящими, почти как суда, стоявшие в порту ближайшего города Гётеборга, только меньшего размера. Но им не разрешалось даже потрогать эти кораблики. Старик берег их как зеницу ока.
Вот опять он там сидит, как всегда, когда день солнечный и не очень ветреный и не чувствуется перемены погоды. Когда менялась погода, у него постоянно ныли суставы и он вынужден был сидеть дома с кружкой рома, которая всегда стояла у его постели.
Дети хихикали, тайком поглядывая, как он подталкивает кораблики, набирая пригоршни камешков, лежавших на дорожке у дамбы. Они слышали, как он говорит сам с собою, потому что с годами он стал почти глухим и разговаривал очень громко, даже когда никто, кроме него самого, не мог его слышать.
– Целься как следует, мистер Мак-Брайд! Бей по парусам! Бортовые орудия, огонь!
После этого он прищурил один глаз, поднял руку и стал кидать камешки в крайний кораблик. Когда камень попадал в кораблик и тот опрокидывался, старик, квохча, довольно посмеивался себе под нос, наслаждаясь результатом.
– Молодец, мистер Роббинс! Мы победили этого гаденыша!
И тут он услыхал шаги детей по гравию и резко повернулся к ним. В глазах его они увидели злость и раздражение.
– Убирайтесь отсюда! – прошипел старик. – Здесь нет ничего интересного для посторонних!
Они бросились прочь от него, давно зная вспыльчивый характер этого старого чудака. Не раз случалось, что он швырял в них оставшиеся у него камни, если они подходили слишком близко.
– Это мы, дедушка, – попытался объясниться один из мальчишек.
Но тот не слушал его. Вместо этого он взял свою клюку и с ее помощью стал подгонять к себе кораблики. Один кораблик перевернулся, намочив паруса, и старик положил его сушиться на дамбу. Другой кораблик он положил в синий короб, в котором всегда хранил свои кораблики, когда не играл с ними.
– Он сумасшедший! – прошептал старший из мальчишек. – Все так говорят. Совсем чокнутый… Тот, что командует слугами, говорит, что старик страдает манией величия, потому что утверждает, что когда-то был высокопоставленным капитаном, которого, кстати, слушал сам король!
– Да он никогда и не слыхал о короле Карле, – сказал его брат. – До того у нас была королева, а когда совсем уже старый король погиб, старика здесь не было. Нет, он врет, как сапожник.
– Сапожник пьет. А врет сивый мерин!
Они начали прыгать на лужайке недалеко от старика, показывали на него пальцем и хором дразнили его. Старик покраснел от злости и распрямился, опираясь на свою клюку.
На террасу вышла мать детей.
– Перестаньте дразнить деда! – крикнула она. – Идите домой. Бабушка Бет запекла яблоки и сделала сироп из ванили, которую отец купил вчера в порту.
Они торопливо вбежали в дом и вскоре уже сидели за столом, наслаждаясь лакомствами. Через покосившееся окно они видели, что дед снова сел на корточки. Его голова казалась белой кочкой на приподнятых плечах.
Бабушка отошла от печи и уселась в кресло-качалку, где она обычно и пребывала.
Младший мальчишка отер желтый соус с губ и посмотрел на старуху.
– Ты, бабушка, так много рассказывала о странных случаях на море, – громко сказал он, чтобы старуха услышала. – Он ведь врет, бабушка, правда врет?
– Но Ингве! Что ты говоришь! – возмущенно воскликнула мать, однако женщина в кресле-качалке лишь улыбнулась и махнула рукой, как бы защищая.
– Ну, он, конечно, здорово привирал в свое время… хотя были дела и похуже… но все, о чем он рассказывал, к сожалению, в основном было правдой, – ответила она. – Я бы здесь не сидела, если бы это было не так…
Ингве сделал большие глаза. И посмотрел в окно. На дамбе старик вновь сталкивал берестяные кораблики в воду. И снова набрал пригоршню гравия, готовясь к бою.
