Было трудно понять: день это или уже ночь, пятница или уже суббота, жизнь это или просто симуляция. Густые занавески, плотно прилегающие к окну, напрочь блокировали всякий свет, который мог бы поступить из вне. И лишь поддельно яркий монитор в углу крохотной комнаты отображал циферблат, да погоду, которая была стабильно теплой в, должно быть, морозном ноябре. Из ржавых динамиков, подле недавно купленного монитора, доносился набор назойливых звуков, сопровождаемых фальшивым пением. Да, нынче это зовется музыкой… И подобная музыка сменяла одна другую с периодичностью в несколько секунд. Не сказать, что обитатель этой квартирки получал эстетическое удовольствие от прослушивания подобного фонового мусора, он просто не хотел оставаться в тишине наедине со своими мыслями. Создать вид присутствия и скрасить вечное одиночество – главные предназначения динамиков на протяжении всей жизни «декоративного человека будущего». Такую угнетающую атмосферу дополнял стойкий запах низкокачественных продуктов питания, стоящих на тумбе около чересчур мягкой кровати. Кровать буквально поглощала в себя все то, что на ней находится. Складывалось ощущение, что матрас был обит приличными слоями ваты. В один момент во всей квартире загорелось тусклое голубоватое освещение, и кварцевая механическая дверь в комнату сдвинулась вверх.
А вот и обитатель сея жилища. В комнатку, перешагивая через всяческие предметы, разбросанные по полу, аккуратно прошел молодой парень лет двадцати трёх. Он был по пояс нагим, а его длинные тёмные волосы, достающие плеч – влажными. Должно быть, он только закончил свои водные процедуры. Как только молодой человек приблизился к компьютеру, из динамиков на всю комнату прозвенел резкий звук уведомления. Женский роботизированный голос, старающийся казаться естественным, огласил: «Шон, развлекательное мероприятие назначено на три часа ночи в центральном клубе. У вас еще есть два часа. Не опоздайте!». Не успел голос договорить, как Шон выключил его нажатием кнопки, попутно что-то бубня себе под нос. После непродолжительной паузы, юноша убрал волосы, падающие ему на лицо, назад и нырнул в койку. Шон чувствовал себя паршиво, впрочем, как и всегда. Но эта ночь была, пожалуй, самой паршивой за последнее время. В эту ночь ему нужно было выйти из своего очага и даже контактировать с другими «людьми». Парень понятия не имел, когда в последний раз покидал свою квартиру. Кажись это было год назад, когда ему нужно было получить справку об исправности в местном центре реабилитации. Опыт не из приятных, но Шон вынужден проходить обследование ежегодно, дабы не возникло проблем с надзорным департаментом. Наконец, после небольшого перерыва, юноша вылез из объятий постели и с неохотой направился в другую комнату.
Встав перед не активированным зеркалом, Шон увидел в отражении сгорбленного худощавого и бледного парня. Его лицо было покрыто морщинами и прыщами, а челюсть висела и, почти, прилегала к шее. Под глазами виднелись растянутые синеватые мешки, а глазные яблоки были алыми, как закат, который он видел от силы пару раз за всю свою жизнь. Лицо было отёчным, будто бы весь прошлый день он питался исключительно солью. Как вообще человек может быть настолько худым и заплывшим в унисон? Можно было подумать, что перед зеркалом стояла просто уродливая девушка. Единственное, что подчеркивало мужское начало в этом парне – неопрятная щетина, которой он на самом деле стыдился. Любые мужские внешние достоинства в новом обществе, будь то ярко выраженная мускулатура или густая борода, считались грубыми.
Но каким-бы уродом ты не был, ты просто обязан выглядеть хорошо в присутствии других людей. Выглядеть, а не быть! Одевайся для них, говори для них, работай для них, живи для них…
Легким нажатием пальца на кнопку в углу зеркала, Шон включил “Glow up” эффект. И вмиг пред зеркалом стояло уже не чучело, а улучшенный облик человека, но при этом до жути неестественный, а главное – неживой. Прыщи с лица исчезли, не оставив ни одной морщины; цвет кожи преобразился в более светлый и здоровый оттенок, лицо словно сияло; линия челюсти стала более выраженной, а оттеков, будто бы и не было. Несмотря на то, что Шон каждый день смотрит на себя в чудо-зеркало, в этот раз он рассматривал каждую деталь своей внешности. И чем дольше он всматривался в свое отражение, тем тошнотворнее казалось оно ему. Будь у него рука посильнее, тут же разбил бы чёртово зеркало. Но силёнок Шона порой не хватало даже на элементарные действия, вроде подъема по лестнице до третьего этажа или вскрытия банки без помощи сторонних приборов. Потому, разочарованный в себе парень смог лишь нервно отключить «зеркало контраста». Шон вновь увидел напротив себя уродливого неудачника. Его организм был иссушён до такой степени, что не было сил даже на слёзы. Единственное что осталось в нём – непринятие и ненависть к самому себе.
Пытаясь убежать от себя, Шон собрал волосы в хвост и отворил полку с косметикой, которую он использует лишь для особых случаев. Будто бы с агрессией он достал из полки корректирующий протез челюсти и немедля вставил себе в рот, полный неровных и жёлтых зубов. Благодаря протезу, Шон смог скрыть дефекты полости рта и даже искусственно выдвинуть челюсть вперед. После этого, парень достал косметические пластыри и наклеил их на свои веки. Он держал их на протяжении считанных секунд, и о чудо! Синяки под глазами исчезли. Теперь же, Шон взял чехол с контактными линзами и аккуратно, будто ювелир, одел их. Его зрачки засияли, а глазное яблоко стало идеально белым. Линзы скрыли все лопнувшие капилляры. Поморгав для закрепления результата, Шон взял электронную бритву, которая больше походила на обрезанную маску. Приложив ее к лицу, вся растительность на лице (кроме бровей) юноши исчезла. В окончании процесса ухода за лицом, Шон нанес на лицо специальный крем, который скрывает все изъяны его кожи. А вишенкой на торте, конечно же стала косметика. Как же без нее в таком поверхностном мире? Безусловно, Шон стал выглядеть кратно красивее, чем до всех этих процедур, но при этом казалось, что он лишь напротив изуродовал себя. Ни его зубы, ни его кожа не демонстрировали каких-либо дефектов. Для мужчины он выглядел слишком женственно, а для – человека слишком идеально.
