I. «Блядовкин, на выход!»
Пассажирский поезд Махачкала-Москва медленно пробирался через небольшие полустанки, бесконечно застревая у одиноких семафоров. В вагонах было довольно пусто и уныло. Последний всплеск рельсовой войны поубавил желающих испытать судьбу. А те, кто всё-таки решился отправиться в путь, старались передвигаться по вагону незаметно, и то больше по нужде. Тихо спрятавшись за хлипкими дверями купе, они выкладывали на стол курицу, варёные яйца, помидоры, малосольные огурцы и отварную картошечку, и начинало казаться, что на Кавказе идёт 1975-ый с его сытой определённостью и еще совестливой милицией. Однако, мечты мечтами, а нередкие развалины за окнами и сетка трещин на немытом стекле напоминали о том, что некогда привычный мир навсегда остался в прошлом. Но самым сильным свидетельством нового времени были люди в форме. Как за стеклом, так и в самом поезде.
В последнем купе последнего вагона, не удосуживая себя выбором слов, шумно гуляла группа сержантов-дембелей. По блеску мишуры и количеству разномастных значков они походили на царских генералов времен празднования 300-летия Дома Романовых, а по поведению – на легендарного поручика Ржевского. Правда, продемонстрировав провожавшим «героев» девушкам такую «неземную красоту», в поезде они всё быстро упаковали в заранее приготовленные пакеты и переоделись в выцветшие тельники и видавшую виды старую камуфляжную форму. На столе быстро появились фляжки, доверху наполненные кизлярским коньяком «Лезгинка», домашние консервы, масло, банки тушенки, огромный кусок малосольной осетрины и трехлитровая стеклянная банка черной икры. Увидев такое богатство, старый ворчун-проводник немедленно превратился в радушного хозяина. Стремительно поднося свой домашний лаваш и душистый горячий чай, вовремя вставляя слово о героях-защитниках, он вскоре удостоился 100-баксовой награды. Рейс, похоже, начинался удачно!
Опытному проводнику не надо было ничего объяснять по поводу источников дембельского благополучия. «Человек с ружьем» на Кавказе, да еще в форме, всегда мог рассчитывать на «добычу». Оружие, наркотики, дорогие вещи, валюта, чего только не попадало в сети ловких «добытчиков». Хотя, они и составляли явное меньшинство среди срочников, возвращавшихся с Кавказа, жесткой оппозиции их действия у общества не вызывали. В стране, где десятилетиями процветала идеология передела собственности и государственного грабежа, изъятие чего-нибудь у кого-то побогаче, рассматривалось почти как норма. А когда в дембельском пьяном базаре проводник услышал слово нефть, то вообще все встало на свои места…
Нефть в России давно стала чем-то большим, чем полезное ископаемое. Ещё при Ельцине она превратилась в материальный эквивалент власти и благополучия. Близкие к Борису Николаевичу люди забрали всё, оставив другим право «кормиться» на процессе переработки, доставки и реализации продукта, подворовывая в терпимых для государства размерах. Для обнищавших в лихолетье 90-х народов Кавказа «изъятие» нефти из нефтепроводов и её переработка на кустарных перегонных установках, да ещё и на их родовых территориях, давно превратилась в народный промысел, хорошо организованный и разумно прикрываемый местной элитой, быстро научившейся кормиться из федерального бюджета.
