«Фашизм – это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала»
Г. Димитров
Определение Димитрова устарело и не отражает всей палитры, самое главное не объясняет причины фашизма.
Димитров берет фашизм в готовом виде, когда финансовый капитал якобы взял под контроль мелких фашистов и создал из них террористов. Откуда взялась база для фашистов, определение Димитрова не дает. Димитров марксист. Карл Маркс также ничего не смысл в традиции, следовательно, объяснял природу реакции в экономическом кризисе. До сих пор такой технократический, абстрактный и идеологизированный подход нечего не объясняет. Марксисты, леваки плутают в дебрях своего фарисейства, на самом деле невежества: повторяют догмы Маркса и Димитрова столетней и более давности: сегодня не могут объяснить, значит направить пресловутый «пролетариат» что делать, кого поддержать. Старые штампы только путают людей. Столкнулись два фашизма – мировой финансовый и территориальный имперский.
Провинциалы – почти нацисты?
Все измы – изобретение традиционных людей. Масса людей, сбежавшая от демографического кризиса из деревни, аула, хутора в города воплотила, реализовала официальный фашизм, коммунизм, а теперь и либерализм в жизнь. Нет сегодня более ярых сторонников демократии в мире, – только на периферии условной современной культуры и цивилизации. Чем шире и дальше проникает Интернет, тем шире и выше посыпается оголтелый национализм провинциалов. (Правительства и олигархи не знают про это, но ищут прибыль по всей территории, в самых труднодоступные районы проводят сеть).
Почему именно нацизм и фашизм?
Нацизм – это самая понятная и удобная защита. Сотни тысяч, миллионы людей попадают в недружественную обстановку современных мегаполисов, где они никому не нужны. Поэтому они вынуждены объединяться, даже условно нелюбя и презирая друг друга.
А кто кого любит в современном городе? В современном городе живут отравленные потребительской психологией горожане. Эти горожане конкурируют друг с другом за престижное место, за выгоду, за деньги. Им никто не нужен. Они женятся для вида, для вида заводят детей, с такой же частотой разводятся, – им никто не нужен. Сама городская обстановка – это фабрика эгоистов. По сути психология городских одиночек гармонирует с либеральными канонами свободы. Пока люди не знают, что такое свобода на самом деле. Все предыдущие теории учили, что свобода – это независимость от царей, феодалов, империалистов, оккупантов и так далее. Враги свободы обязательно приходили и отбирали продукты, потом полезные ископаемые и заставляли говорить на языке оккупантов. Но сначала монархия и ее вассалы не признавали простых людей за людей. Вот что такое свобода, вот какой она была. Так они думают.
На самом деле свобода – это не стереотипная свобода, навязанная старыми трафаретами. На самом деле свобода – это совсем не то, о чем бубнят миллионы одевающих фирму болванов
На самом деле свобода – когда у тебя нет семьи и детей. Вот что такое настоящая -абсолютная свобода!
Абсолютное одиночество есть свобода.
Все думают, свобода начинается со свержением монархии, точно так думали еще древние греки, когда свергали тирана. В Европе свергали монархов по «греческому» принципу. Теперь на периферии тоже, подражая опыту всех революционеров, свергают какого-нибудь диктатора. После, когда свергают «тиранов», эти болваны почему-то не чувствуют свободу. Сначала наступала абсолютная анархия. История фиксировала массовые погромы, хаос, также гражданскую войну всех со всеми, народные гуляния, воровство, тотальную коррупцию, еще худшую чем во время правления тирана. Потом приходил новый диктатор. Все забывали, а зачем тогда свергали старого диктатора? Но свобода то оставалась!
Теперь, все по порядку. В города сбегали голодные крестьяне из многодетных традиционных семей. Мы про это уже сказали. Они всегда помнили, откуда они сбежали, потому что от побега прошло не так много времени, даже если они брали грязную работу: нанимались на базаре в носильщики, были домашней прислугой, даже занимались проституцией всю жизни. Ничего не изменилось до сих пор. До сих пор люди бегут из разрушенных деревень, отсталых хуторов, аулов, кишлаков. Сегодня мигранты попадают в точно такую же обстановку, только современные мигранты не такие грязные, одеты хорошо, и улицы городов не такие страшные, наоборот, эти улицы прекрасные, яркие. Тем хуже для мигрантов. Они тоже хотят красиво жить. Точно также хотели красиво жить все будущие нацисты фашистской Германии. Все, кто сбегают в города, ненавидят города и высокомерных горожан в первую очередь. Все горожане ведут себе не совсем так, как настоящий простой народ. Чтобы была понятна база нацизма, всем мигрантам кажется, что в городе не только живут не как в деревне, но и говорят не как на хуторе. Если же «чужие» не только «живут не по совести», говорят на другом языке, еще и люди другого этноса и другого вероисповедания, то горе «чужим». Сепарация враждебного ядра происходит последовательно. Мигрантам нужен враг, чтобы успокоить себя. Для понимания природы нацизма недостаточно одного факта широкой миграции. База фашизма в монокультуре, религии предков, в поиске родни, то есть в родственных чувствах и крови. Самое главное, что отличает все традиционные народы – это стратификация, иерархия. Армия мигрантов вторгается в города, видит разложенные по полочкам и профессиям полуфеодальный город, мигранты смотрят друг на друга находят универсальное оружие против всех горожан. Для армии будущего нацизма религия и культура отходит на задний план. Они все зажаты своим статусом. Поэтому они начинают больше говорить, потом кричать. Кто не говорит как они, тот – враг. (Если бы при коллективизации в города не сбежали миллионы крестьян, Сталин не смог бы организовать свои московские процессы. В большевизме сохранялся радикализм классовой борьбы. Сталин указал на элиту, красную интеллигенцию, генералитет пальцем и те стали обречены). Но как же так? Спросите вы, где же тут врожденный крестьянский национализм?
