Автор выражает глубокую признательность своим учителям – преподавателям Санкт-Петербургской православной духовной академии:
• профессору протоиерею Владимиру Мустафину,
• профессору архимандриту Ианнуарию (Ивлиеву),
• доценту Александру Васильевичу Маркидонову,
существенным образом повлиявшим на формирование его религиозного мировоззрения.
Также автор благодарит:
• ректора Санкт-Петербургской православной духовной академии архиепископа Петергофского Амвросия,
• протоиерея Димитрия Юревича, проректора по научно-богословской работе,
• протоиерея Виталия Грищука, проректора по воспитательной работе,
• священника Александра Ямкова, клирика храма Сретения Господня,
• Павла Иванова, студента бакалавриата Санкт-Петербургской православной духовной академии за помощь в создании данного труда.
Название дисциплины «основное богословие» возникло не так уж давно, в XIX столетии. Собственно, это перевод немецкого названия – Fundamental theologie. Возможно, этот перевод, хотя и привычный, несколько не точен по сути, на что уже неоднократно указывалось в богословской литературе. Ведь исходя из названия, можно предположить, что существует, мол, некое «основное» богословие, и наряду с ним существуют также некие «второстепенные» богословия. Разумеется, это не так. Основное богословие является «основным», потому что оно изучает основополагающие истины христианской веры.
Но, скажем мы, основные истины, или догматы веры изложены в Символе веры и более или менее подробно истолкованы в катехизисах, а также изучаются догматическим богословием и историей догматов. В чем же их различие с основным богословием? Если не вдаваться в детали, то различие состоит в следующем: катехизисы и догматическое богословие в своей аргументации опираются на Божественное Откровение, представленное Священным Писанием и Священным Преданием. Авторитет Писания и Предания уже предполагает наличие веры. Иначе обстоит дело с основным богословием. Оно, рассматривая самые фундаментальные, самые базисные истины веры и даже феномен самой веры, – апеллирует к естественному человеческому разуму и к общепринятому логическому мышлению. Тем самым основное богословие является как бы философским и мировоззренческим фундаментом веры. Иными словами, задача основного богословия состоит в систематическом оправдании принципов и характеристик христианской веры перед судом естественного разума, который склонен всегда сомневаться. Так уж человек устроен. В глубокой древности Сократ, ограждая своих учеников от ошибок и легковерия, произнес знаменитую формулу: «Все подвергай сомнению». Двумя тысячелетиями позже эту формулу греческого мудреца повторил Рене Декарт: De omnibus dubitandum.
Когда мы говорим об «оправдании веры перед судом разума», то неизбежно возникает юридический мотив защиты. Апология – так по-гречески называется защитительная речь на суде. Не удивительно поэтому, что основное богословия долгое время имело второе название – апологетика. Несмотря на то, что основное богословие, или апологетика как дисциплина, изучаемая в духовных школах и на богословских факультетах, возникла сравнительно недавно, корни апологетической мысли мы обнаруживаем уже в античности, где мы видим писателей и ораторов, имевших дело с рациональным обоснованием веры. Уже Писание Нового Завета прямо призывает к разумному обоснованию христианской веры: «Будьте всегда готовы дать ответ [в греч. оригинале «апологию»!] всякому, требующему у вас разумного отчета [греч. «логос»] о вашей надежде» (1 Пет 3:15). Речи апостола Павла перед философами в афинском ареопаге (Деян 17) несут на себе черты, свойственные основному богословию, ибо в них, прибегая к понятиям эллинской культуры и взывая к логике, апостол пытается разъяснить язычникам смысл христианства.
Апология, защита веры стала настоятельной задачей Древней Церкви, подвергавшейся гонениям извне и столкнувшейся с ложными учениями в ограде самой Церкви. Во II–III веках появилось много апологетов – раннехристианских писателей, пытавшихся рационально обосновать христианское учение и защищавших его от критиков. Самым значительным апологетом древности был, конечно, ев. Ириней Лионский, который опровергал в своем писании «Против ересей» (Adversus Haereses) различные современные ему обвинения против Церкви и христианской веры. Основополагающим для будущего основного богословия принципом стала максима христианского философа Боэция (V–VI век): «Сочетай, если можешь, веру и разум». Тем самым он противостоял идущему из гностицизма представлению, будто вера и разум противоположны друг другу, не совместимы. Последнюю точку зрения обычно иллюстрируют знаменитым высказыванием Тертуллиана «credo quia absurdum est» («верю, потому что безумно»), «Сочетание веры и разума» было одной из задач средневековой схоластики. Так, например, Фома Аквинский в своем монументальном трактате «Сумма теологии» приводит пять знаменитых рациональных «доказательств бытия Бога». Почти все они зиждутся на законе причинности, который рассматривается как нечто аксиоматическое, присущее как материальной, так и духовной природе. Эти «доказательства», как впоследствии было показано, не могут иметь строго научной доказательной силы и поэтому их апологетическое значение нельзя преувеличивать. Но, тем не менее, некоторые из них не потеряли своего значения как некоего перста, указующего человеческому разуму путь от созерцания природы к вере в Бога. Об этом писал уже апостол Павел в своем Послании к Римлянам: «Что можно знать о Боге, явно для них [т. е. для язычников], потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим 1:19–20). За этими словами Апостола стоит идущее еще из глубин Ветхого Завета сознание того, что Бог не подобен вещам этого мира. Он, выражаясь философским языком, – Абсолют, абсолютно свободен и запределен. Он свободен от всех наших представлений, от всех наших законов логики и причинности, ибо эти законы действуют лишь в рамках нашего мира. Именно поэтому Его бытие «недоказуемо». Мы можем знать о Нем только через Его действия, через Его откровения. В частности, через Его откровение в творении. Потому апостол Павел и пишет, что «через рассматривание творений» становится видимым не Сам Бог, но Его «вечная сила и Божество». Не мы «доказываем» Бога, но Бог Сам «указывает» нам на Себя через Свои творения. Всё это – и «доказательства» бытия Бога, и критика этих «доказательств», и их относительная апологетическая ценность – составляет один из важных разделов основного богословия. Новый импульс в развитие и систематизацию дисциплины апологетики привнес век Просвещения со всеми его последствиями в виде атеизма и грубого материализма. На выпады против религии и веры надо было искать ответы. XIX век как бы вспомнил о трудах древних апологетов. Именно тогда сначала на Западе, а потом и в России стал преподаваться курс основного богословия. Новым апологетам приходилось нелегко, так как развитие рациональной науки и техники, казалось, посягает на традиционные религиозные представления и убеждения. От реактивной оппозиции богословам надо было постепенно двигаться в направлении освоения новых естественнонаучных знаний, чтобы видеть в них не враждебное отрицание веры, но ее подтверждение. Этот процесс положительного истолкования научного знания в пользу веры стал особенно заметным в XX веке, с появлением таких мощных сдвигов в науке, как теория относительности, квантовая механика, генетика, информатика… Красота и сложность мироустройства открывалась все новыми и новыми перспективами, а вместе с тем и «рассматривание творений» приносило всё большую уверенность в величии вечной силы Божией. Подтверждается истинность крылатого изречения, которое приписывается Френсису Бэкону (1561–1626): «Малые знания удаляют от Бога, большие к Нему приближают». Небольшой по объему конспект курса, читаемого в Санкт-Петербургской духовной академии, следуя устоявшейся классической схеме, дает разумные обоснования фундаментальных истин веры перед лицом того же разума, вопрошающего, взыскующего и сомневающегося. Будучи необходимым пособием для студентов духовных школ, лекционный курс может быть полезен и всякому человеку, ищущему ответы на вечные духовные вопросы. Изучение основного богословия потребует известных интеллектуальных усилий, которые будут стократно вознаграждены усвоенной дисциплиной рассуждений, которую предполагает и формирует этот курс, а также уверенностью в том, что теперь имеется разумная защита от негативного сомнения и унылого скепсиса в вопросах веры.
