Дверь в купе тихо открылась, и яркий луч утреннего майского солнца ослепил меня.
– А-а, вы уже проснулись? – спросила с дежурной улыбкой проводница. – Доброе утро! Через час мы прибываем на конечный, так сказать, пункт нашего маршрута. Вы вчера от оплаченного ужина отказались, а с завтраком как?
– Пожалуй, чай я выпью с бутербродом, – щурясь на яркий свет, ответил я. – Если, конечно, это входит в стоимость билета – так уж и быть…
Проводница кивнула головой и зашла в купе СВ, в котором после Зеленого Дола, где мой попутчик вышел, я ехал совершенно один. Женщина потянулась за подносом, на котором стояли пустой стакан и сахарница, но, к счастью, не успела его взять: поезд как-то странно дернулся и очень резко стал тормозить. Проводница охнула и упала на пустое место напротив, при этом вполне ощутимо стукнувшись затылком о стенку купе. Я и сам спросонья не успел сгруппироваться и суть не свалился на пол, и лишь упершись плечом о край столик, удержался на диване.
– Вроде бы не должно быть больше остановок до Йошкар-Олы или же я ошибаюсь? – спросил я, обращаясь к проводнице, когда скрип тормозов прекратился и поезд остановился.
– Да, так и есть, – растеряно ответила она, поправляя свою прическу и глядя на меня через зеркало. – Сейчас попробую узнать, что там случилось – мне самой интересно. Впрочем, сперва я вам принесу ваш завтрак…
Проводница вернулась минут через пять и со слегка растерянным видом сообщила довольно громко, что локомотив нашего поезда сломался, и состав наш будет теперь стоять неопределенное время, пока не найдется другой тепловоз.
– То есть как это – «сломался»?! – послышался насмешливо-недовольный женский голос из коридора. – Интересное дело! Я пятьдесят лет езжу на этом поезде, и никогда такого не было. Было вот, помню, в восемьдесят втором, как раз сразу после смерти Брежнева, опоздали на пятьдесят минут, но там причины были не в поломке локомотива…
– Пожалуйста, все претензии не ко мне, – с таким же тоном перебила пожилую пассажирку проводница, выглянув в коридор. – Я же не начальник депо, где проверяют технику и даже не начальник поезда. Если хотите, могу только чаем угостить вот. Не желаете?
Я не спеша позавтракал и улегся на свое место лицом к окну, задумчиво уткнувшись взглядом на освещенную утренним солнцем стволы высоких мачтовых сосен. Как ни странно, а, может, и закономерно, – мне было даже в некоторой степени забавно то, что мы застряли в часе езды от конечной станции: почти все так же, как и в моей жизни… В данный момент я так сильно вымотался и устал, что даже вынужденная пауза абсолютного покоя посреди леса – это просто награда…
Невольно я мысленно переместился во времени на четырнадцать лет назад. Мне тогда – Боже мой! – было тридцать пять лет всего, но я уже был начальником конструкторского бюро одного из НИИ Министерства обороны, который занимался разработкой различных электронных узлов для Ракетных войск стратегического назначения и для войск ПВО. В начале нулевых работа в нашем институте шла, мягко говоря, ни шатко, ни валко. Вроде бы что-то придумывали, но дальше разработок в целом ничего не продвигалось. Да и специалистов хороших оставалось все меньше и меньше, – я и сам уже для себя в какой-то момент решил было уйти на «вольные хлеба», но не успел…
Помню как сейчас тот дождливый хмурый апрельский день 2002 года, когда с утра внезапно пришла вводная, что к нам едет Президент страны. Начальство института забегало-зашуршало, все вокруг забурлило, словно в чайнике, в которую воду налили совсем немного, поставили на огонь и забыли. Нам в отделе велели сидеть и делать вид, что все напряженно трудятся, чем мы и занялись.
Прошло около двух часов. Все знали, что кортеж Президента сорок минут назад въехал на территорию нашего института и сейчас Глава государства в хмуром настроении (прошел слух) инспектирует по своему усмотрению основной корпус. Наш отдел находился в соседнем корпусе, который с главным соединялся длинным стеклянным переходом на уровне третьего этажа, и мы надеялись, что суровое «государево око» благополучно минет нас. Но неожиданно в какой-то момент, без всякого объяснения причин, вдруг вызвали меня к проходной института, что мне показалось очень странным: ну, хорошо – вызывает начальство, но к проходной-то зачем, тем более за окном холодный дождь со снегом? Какое же было мое изумление, когда я, пройдя через главный корпус, вышел на улицу: меня прямо в дверях встретил наш тогдашний Министр обороны и, загадочно улыбнувшись, кивнул в сторону большого правительственного лимузина с флажками России на капоте.
– Валерий Ильич, вам туда, – сказал он.
Я просто обомлел: я и Министра обороны вижу впервые воочию, а тут, по всей видимости, меня приглашают на разговор с самим Президентом. Подойдя на ватных ногах к лимузину, абсолютно не обращая при этом никакого внимания на непогоду, я словно коала, очень неловко взгромоздился через заднюю приоткрытую дверь на мягкое кресло и очутился лицом к лицу с Главой государства. В довольно большом салоне автомобиля было четыре места. Я разместился на одном из основных – по ходу движения; Президент, который рассматривал какие-то документы, сидел в противоположном углу по диагонали за раскладным столиком на дополнительном сиденье – против хода.
