Мы сидим в деревянной беседке детского сада. Летний день близится к концу, детский сад закрыт, и теперь под зеленью вьющихся кустарников сидят обитатели нашего двора. Мы неторопливо играем в карты, щуримся от знойных лучей заходящего солнца и слушаем.
Слушаем, не обращая внимания ни на приходящие карты, ни на музыку из модного переносного приёмника, ни на окрики, доносящиеся со двора.
– А «деды» сразу наехали, как вы только в часть зашли? – интересуется Лёха, мой одноклассник.
– Нет, – как бы нехотя отвечает Игорь. – Сначала месяц карантина был, а вот потом в роту привели, и там началось…
Игорь выдерживает паузу, затягиваясь сигаретой.
Да, он умеет выдерживать паузы, умеет красиво говорить и умеет поступать как настоящий пацан. Игорь старше нас на четыре года. Мы только вот закончили школу, а он уже успел отучиться в училище на помощника машиниста и сходить в армию.
– В роте нам сразу сказали, чтобы мы вешались, потому что вечером у всех будет «прописка» и многие останутся без почек, – Игорь презрительно сплёвывает. – Мне-то по фигу, я такое ещё в училище проходил, а вот пацан из Москвы, толстый такой, как запричитал: ой, да как же так? Да что вы себе позволяете? Надо пожаловаться командованию!
При этом Игорь смешно морщит лицо и пискляво передразнивает. Мы громко хохочем над пугливым москвичом: да, да они все такие! Привыкли там, в Москве, чтобы всё как в кино: метро, консерватория, Кремль, чистота, порядок… А жизни – то и не видели! Толи дело мы, русские пацаны, родившиеся в далёком Узбекистане благодаря непоседливым родителям.
– Ну, а тут выходит такой здоровый сержант и спрашивает: кто здесь из Ферганы? Все притихли, даже «деды». Ну, я, говорю, и чё? – Игорёха снова брезгливо сплёвывает. – А он говорит, типа, меня в начале службы твой земляк, сука, так гонял, что тебе сегодня ночью вообще хана придёт. Лучше вешайся. А я, спокойно так, говорю, мол, посмотрим ещё.
Мы с ненавистью сжимаем кулаки и с пониманием киваем. Да, именно так и мог ответить наш негласный лидер. Именно таким мы его знали всегда. Он не только умел смешно рассказывать новые анекдоты, но и единственный из нас грубил взрослым мужикам, когда нас гоняли с крыш кооперативных гаражей, смело лазил по чужим огородам и подвалам, и также смело заводил разговоры с незнакомыми девчонками, пока мы краснели и стеснительно ёрзали. Конечно, он вёл себя так не потому, что был старше нас на целых четыре года, а потому что был действительно крут. И этот его рассказ был лишним тому подтверждением.
– Мне даже «деды» посочувствовали, а москвич вообще за рукав схватил: ой, давай к командиру части пойдём, это же безобразие! – Игорь опять делает смешное лицо. – А я ему говорю: успокойся, я не из таких передряг вылазил.
Мы снова хохочем над трусливым москвичом, а Игорь неторопливо раздаёт карты. Во время непроизвольной паузы, каждый из нас примеряет на себя подобную ситуацию и пытается предугадать дальнейшие события.
А дальнейшие события происходили как в настоящем кинофильме: ночью в каптёрке по отдельности набили морду каждому вновь прибывшему, кроме последнего. Последним, естественно, оказался наш ферганский вожак, который сразу же завернул в челюсть здоровому сержанту, а потом заодно и двум его товарищам.
– Да, – с досадой откровенничает Игорь, – Если бы ещё двое не подоспели, я, может, и отбился бы. Но впятером меня всё-таки завалили и долго пинали. Во-о-от такой бланш на глазу под утро вылез!
Мы сочувственно киваем.
– А как же офицеры? – осторожно задаёт вопрос его младший брат Петька.
Игорь сурово смотрит куда-то вдаль:
– Я сказал комбату, что это моё личное дело, и я сам разберусь.
В следующие полчаса мы получаем полное описание второго вечера, когда ферганскому герою пришлось вновь вступить в схватку с превосходящими силами противника. Была разбита губа и кулаки в кровь, но и старослужащие без подарков не остались!
Я не могу спокойно сидеть и периодически зачем-то вскакиваю, растирая ладони. Лёшка не переставая курит, а Петька нервно кусает губы. Всеми мыслями мы уже там, рядом с нашим старшим товарищем, в холодной казарме стройбата, защищаем честь «настоящего пацана».
Не обращая внимания на нашу бурную реакцию, Игорь продолжает рассказывать об утреннем построении, на которое он приковылял прихрамывая и держась за рёбра, но так и не порадовал командира жалобами.
– Я сам разберусь, – ответ достойный уважения.
Третья ночь сулила новые испытания крепости воли и кулаков, но Игорь был готов ко всему и шёл в казарму, не выказывая и тени страха.
Всё закончилось совершенно неожиданно. Здоровый сержант вдруг остановил «дедов» окриком, пожал игорёхину руку и сказал, что больше никто не посмеет повысить голос на этого смелого человека.
С тех пор, Игорь стал жить припеваючи: получил какую-то тёплую стройбатовскую должность, много спал и вкусно кушал. Ходил в частые увольнения по сочинским пляжам, где базировалась его войсковая часть, и знакомился с многочисленными девчонками, при первой же возможности вешающимися ему на шею….
