1. Глава 1
Авторы строго запрещают, копировать и выкладывать книгу на других ресурсах, кроме Литнет.
Говорят, стоит произнести желание вслух, то оно обязательно сбудется. На что бы вы пошли, чтобы достичь желаемого? Чем бы пожертвовали, предложи вам заветную мечту совсем посторонний человек? Раздумывали бы над тем, кто он? Свет? Или тьма? Добро? Зло?
Я загадала и поверила. Не подумав, что исполнение желаний прерогатива демонов.
Его исполнили. Только не бог, а сам дьявол постарался.
Если бы раньше знать, какую цену он потребует взамен.
Согласилась бы я?
Даже сейчас отвечу не сомневаясь. ДА.
В сотый раз хлопаю зеркалом. Моросящая сетка дождя расползается по лобовому стеклу. Капли пронырливо стекают под работающие дворники. В салоне пахнет дорогой кожей и классической пятеркой от Шанель.
Воздух осыпается в легкие и превращается в порошок серной кислоты. Жжет и першит. Вдыхая постоянно эту отраву, постепенно привыкаешь. Альвеолы сжимаются в попытке вытолкнуть инородный экстракт наружу, но внешне я остаюсь совершенно спокойной.
Бриллиант, размером в два карата на обруче из платины, сковывает безымянный палец. Уложив руки на руль, периферийным зрением рассматриваю массивное украшение.
Разве не этого я хотела? Почему же тогда не испытываю прилива эмоций.
То, к чему стремилась, выворачиваясь на изнанку в течение трех лет, ощущается неподъемной тяжестью.
Сегодня утром Герман сделал предложение. Радость не захлестнула ни миллиметра в теле. Взяла кольцо. Надела. Почувствовала, что капкан, лишь глубже вонзил стальные клыки под кожу.
- Ты с каждым годом становишься, все больше похожа на мать, - неприкрыто восхищается проявленным сходством. Не разделяю его восторга и прилагаю немало усилий в попытках свести до минимума. Будет ли он так рад, проверни я в его отсутствие пластическую операцию. Вряд ли.
- Во время секса представляешь ее вместо меня? – дерзко изогнув бровь, не теряю надежд, кольнуть поострее. Совсем не из ревности. Мы с Германом давно обо всем договорились.
Абсолютно не нужно слышать подтверждение, чтобы понять, что это так.
Он, как обычно, предпочитает игнорировать прямолинейность. Паутина мелких морщин, трещинами разбавляет невозмутимость.
Герман, в свои пятьдесят, все еще очень красив. Волевое лицо с квадратной челюстью. Темные волосы с редкой сединой на висках. Строгий костюм безукоризненно сидит на его поджаром теле. Серые глаза в обрамлении золотистой радужки, наверно единственное, что портит его внешность. Я бы смогла хоть что-то почувствовать, будь в них больше интереса ко мне
- Ты знала, на что шла, Карина. Я никогда не делал из этого тайны, – не пытается скрыть, что я всего лишь инструмент, для достижения совсем иных целей. За это я ему бесконечно благодарна. Отчетливо дает понять, отведенную мне роль, – Тебе идет белый, а она его ненавидела, - проскользнувший упрек, приятно разогревает самолюбие. Наперекор его одержимым фантазиям - ношу вещи, исключительно белого цвета. Широкие брюки с завышенной талией и свободный пиджак.
А он жаждет, что однажды я напялю ее яркие платья, похороненные в чехлах. Наш дом больше похож на алтарь, чем на семейное гнездышко. Я вынуждена возвращаться туда. Вынуждена, оставаться в том месте, где навсегда застыл призрак другой женщины.
- Может, потому что это символ чистоты. Шлюха вряд ли похвастается таким качеством, – нападаю агрессивно, пренебрегая тем, что он крепко сжимает мое колено. У него ухоженные руки. Длинные тонкие пальцы, как у пианиста. Но жар опаливший через ткань, ни разу не дарил живое тепло. Напоминает электрический камин. Огонь за стеклом не способен обжечь, как и согреть продрогшую душу. Разговор в таком тоне не допустим. Герман свято чтит память усопшей.
- Тогда почему ты его носишь? - хлестко отражает атаку. Сдерживаюсь, чтобы не нахамить. Герман этого не заслуживает.
- Я не шлюха, Герман. Тебе это прекрасно известно.
- Спорно. Вспомнив то, как мы встретились. Не дури, Карина! Хватит, обвинять Аду! – срезает на высокой ноте. Я лишь безразлично отворачиваюсь к окну, чтобы не видеть, как перекошены недовольством его тонкие губы. Герману мало. Хочет убедиться, что слова не осядут в пустоте. Сжимает тиски на плечах и резко разворачивает, - Ее уже давно нет, а ты жива, и по-моему, неплохо устроилась.
- Как благородно лгать, что у меня есть выбор.
- Есть. Достаточно собрать чемодан и катится ко всем чертям. На ту помойку, откуда я тебя выгреб, - смотрит, как я стискиваю руки до бела. Сдираю кольцо. Желательно вместе с кожей, которой оно касалось.
Герман крайне редко скатывается к обвинениям, напоминая о прошлом. Я пресекла дозволенную черту, терпеть он не намерен. Всего лишь, кусает в ответ.
Изнутри поласкает невысказанными эмоциями. Злобой и ненавистью. Не к нему. К той женщине, что подарила мне жизнь, затем превратив ее в копоть. В налет белой сажи, что не дает полноценно вдохнуть. Дышать. Разрывать легкие концентратом кислорода. Дышу тем, что осталось. Тем, что ОНА переработала. Углекислый газ и ядовитая смесь воспоминаний.
Я на вершине. На пике благополучия. Лететь вниз на подрезанных крыльях. Больно и безрассудно. Сдуваюсь и под испытующий взгляд, возвращаю камень на место.
