– Катюха, ты только держись, я позвонила твоему отцу!
– Отцу! Ты сдурела? – Дальше Катька хочет выругаться, но ее снова тошнит.
Я держу волосы подруги, а также стараюсь следить за тем, чтобы она не упала под куст.
Мы стоим на трассе, потому что после неудавшейся вечеринки нас просто выкинули из машины.
Из-за меня… как всегда все из-за меня. Если мы замерзнем в этом лесу, или нас украдет какой-то маньяк, то это будет только моя вина.
– Как ты вообще додумалась! – Катя садится прямо на холодную траву, покрытую легким налетом инея.
– Я не знала, что делать. Как вызвать такси, я не пойму, а у тебя отец на быстром наборе…
– Как ты ему сказала, где мы?
– Тут в нескольких метрах указатель с ближайшими населенными пунктами. Я объяснила, и он меня понял…
– Хоть кого-то понимает этот мудак. Ты ж не видела моего отца! Сейчас увидишь. И это…
Катю снова тошнит, и я не успеваю ее схватить, она валится на землю. Пока я пытаюсь ее поднять, возле нас останавливается черный внедорожник.
Тут же хватаю подругу и тащу ее в лес.
– Стой! – грубый мужской голос заставляет вздрогнуть и остановиться, – обе в машину, живо!
– Не надо… пожалуйста, – я пячусь назад, таща за собой подругу, которая, что-то бурчит и болтается, как тряпичная кукла.
Вот это мы вляпались! Высокая мужская фигура делает несколько быстрых шагов, я теряю дар речи, а он… он резко хватает Катьку и закидывает ее на плечо, словно она подушка.
– Папочка… – говорит Катька, – я в говно!
***
Мы едем в машине отца Катьки, и теперь мне удается украдкой рассмотреть его. Он молод, ну, относительно молод для отца моей подруги, она говорила, что ему почти сорок, но я представляла его гораздо старше на вид. А он очень привлекательный.
Ровный нос, борода, длинные волосы, убранные назад, хмурый взгляд темных глаз, цвет которых я не могу сейчас рассмотреть.
Он одет в темно-синее пальто, а под ним белая рубашка, небрежно расстегнутая на груди. Он ловит мой взгляд, и я отворачиваюсь, будто вовсе и не смотрела.
Начинает накрапывать мелкий дождь, я стараюсь сосредоточиться на каплях, чтобы снова не поддаться порыву и не взглянуть на него.
Катька лежит на заднем сиденье, она сама мне сказала сесть вперед, потому что он меня разит мерзкими дешевыми духами, по ее словам.
– Рассказывай, – холодный властный тон привлекает мое внимание, – как вы там очутились?
– Встретились с друзьями, – я сильнее закутываюсь в шелковый шарф, никак не могу согреться, короткая кожаная куртка совсем не греет. А еще это короткое платье, которое меня заставила надеть Катя.
Я поворачиваюсь к отцу Кати и ловлю его взгляд на своих ногах, а потом замечаю, что видны резинки чулок.
Сильно краснею и одергиваю юбку.
– Хреновые у вас друзья, если они вас в лесу бросили, – он даже взгляд не отвел. Просто пялился и ждал, пока я поправлю…
Я ерзаю на сиденье, стараясь еще сильнее натянуть юбку. Стыд какой! И почему же она такая короткая?
– Это она виновата, – пищит Катька с заднего сиденья, – она с Русиком сосаться не захотела. Неужели сложно было. Мы бы сейчас так классно оттянулись!
– Ты уже оттянулась, – спокойно говорит мужчина, – так оттянулась, что в лесу чуть не замерзла, – затем он снова смотрит на меня, – замерзла?
– Немного.
Он нажимает, что-то на панели приборов и сиденье начинает нагреваться.
– Па-а-а, – пищит Катя, – выключи-и-и, меня опять стошнит.
– Считай это наказанием. Двадцать лет, а мозгов ноль! – потом снова спрашивает у меня: – К тебе приставали?
– Ничего такого, – я снова поднимаю взгляд, он смотрит на дорогу.
Мы сворачиваем с трассы, постепенно начинают появляться дома и оживленные улочки.
– Тебя куда везти? – Спрашивает мужчина.
– К нам ее вези, – кричит Катька, – ее в общагу уже не пустят.
– А может, и выгонят… я должна была в одиннадцать вернуться.
– Завтра решим, – таким же тоном говорит мужчина. – Ты голодна?
– Меня тошнит от мысли о еде… о-о-о-о-ой-й, останови, – орет Катя.
Мужчина останавливает машину, и Катя буквально вываливается из нее. Я слышу, как ее тошнит, зажимаю руки между коленями и стараюсь смотреть вперед. Как же я неловко себя чувствую рядом с ним.
– Переночуешь у нас, а завтра утром я тебя отвезу.
– Спасибо.
– Ты голодна? – Он снова задает этот вопрос, и я понимаю, что первый раз он спрашивал не у дочери.
– Немного.
– Согрелась, – он неожиданно берет мои руки и обхватывает своими громадными ладонями. Такими сильными и горячими, – как ледышка, кошмар просто. И как ты только связалась с моей Катюхой?
Катя тем временем заваливается на заднее сиденье:
– Я как огурчик! Поехали.
– Дочь, дай плед позади тебя, твоя подруга замерзла совсем.
– Подруга замерзла… – бурчит Катька, но плед подает, а потом снова падает на сиденье и закрывает глаза, – а замерзла ли я, ты не интересуешься.
Мужчина накрывает мои ноги пледом, и мне становится спокойнее, так он хотя бы не будет на меня смотреть, подумал, наверное, что я какая-то шлюшка.
Хотя какое мне дело до его оценки?
Пока мы едем, он заказывает ужин, а Катя успевает подремать.
Мы подъезжаем к высокому забору, повсюду камеры и световые датчики. Открываются автоматические ворота, и я просто перестаю дышать от того, что вижу.
