Белый, пронзительный свет пробился сквозь веки и пестрыми пятнами ударил по глазам. Пятнышки тревожно засуетились, зарябили, как далекие сигнальные огни, и ворвались в сознание, догоняя и разрывая в клочья остатки и без того угасающего сна. Я потянулся и попытался закрыться от назойливого, раздражающего света выставленной вперед ладонью. Иллюзии Морфея покидали меня, оставляя осадок неясной мути и тяжести, которая бывает, если проваляться под одеялом сверх нормы.
Это утро выдалось такое яркое и противное, или солнце уже в зените? Все еще потирая спросонья глаза, я приподнялся на локте, пытаясь привести мысли в порядок. Что запланировано на сегодня? Опаздываю на обязательную встречу? Ждут ли неотложные дела? Нет? Или торопиться нет резона, и тогда – со спокойной душой плюхнуться обратно на постель и понежиться еще? Боже, как же светло вокруг! Слишком светло. Свет врезался в зрачки, не давая им раскрыться полностью, заставлял беспомощно щуриться и часто мигать. И где мобильник? Куда он делся? Под подушкой, что ли? Но там его не оказалось. Как назло, ничего путного на ум не приходило, а вопросы «запланировано у меня что-то важное на сегодня? И какой, к лешему, день на дворе?» так повисли в воздухе без ответа. Но главное открытие было ещё впереди, и открытие безрадостное.
Опустив ноги на прохладный пол, я сел и обнаружил, что нахожусь в совершенно незнакомом помещении. С крайним изумлением и даже испугом оглядывал я окружающую, совершенно чуждую мне обстановку.
Первое, что попалось в поле зрения – гладкая, почти с зеркальной поверхностью, металлическая дверь, с отполированной медной ручкой и темнеющей под ней узкой полоской замочной скважины. Рядом с дверью, у стены, расположились два обычных стула, обитые мягким материалом, но с железными основой и ножками, и простенький столик, а на нем – зеленый графин со стеклянной пробкой, чем-то наполненный до самого горлышка, скорее всего водой, и стопочка бумажных стаканчиков для питья. Над столиком на железных скобах держалось квадратное зеркальце без рамки.
Вплотную к углу комнаты стоял компьютерный столик, и сидящий за ним человек оказался бы спиной к двери. На самом столике, по его краям, белели две вделанные подставки для дисков, а посередине – монитор в посеребренной, пластиковой оправе, посеребренная клавиатура и мышка на коврике. Под столом я разглядел серебристо-черный системный блок компьютера с голубоватым огоньком на панели. Около стола – черное пластиковое кресло на колесиках с круглой спинкой на дугообразном держателе с рессорами.
Справа от столика – высокий шкаф со стеклянными дверцами, заполненный толстыми книгами и коробками с лазерными дисками. В стене, напротив кровати, находилась еще одна дверь, белая, с простой ручкой в виде лежащей литеры «Г». Стены обклеены жидкими серыми обоями с блеклым, волнистым рисунком, потолок – молочно-лимонного цвета, вызывающего лишь неприязнь. Пол устлан линолеумом в коричневых тонах. Всё это освещалось двумя продольными кварцевыми лампами, они-то и разбудили меня своим ярким светом. Рядом с лампами к потолку крепилось некое устройство в виде черных коробочек, но подробности разглядеть мешал всё тот же проклятый свет.
Растерянно посмотрев на кровать, я зачем-то сунул руку под одеяло: простыня, матрац, под матрацем пружины – ничего особенного. И комната как комната.… Только видел я ее впервые в жизни. Наморщив лоб, попытался хоть что-нибудь вспомнить: как и почему я здесь? И где это – «здесь»?
Опустив взгляд, отметил, что одежду мою составляет кремовая пижама с двумя глубокими карманами по бокам и одним на груди, которые я тут же исследовал. Карманы оказались пусты. У кровати лежали тапки под цвет пижамы. Как странно… Следующие вопросы – моя это одежда или нет? сам ли одевался, или кто-то меня одевал? – вновь повисли в воздухе. Логично было бы предположить следующее: со мной случилось что-то серьезное. Сильно ударился головой, например, кто-то вызвал «скорую» и меня доставили в больницу. Может, и волноваться-то нет причин, но инстинкт самосохранения вызывал беспокойство и страх. Полное отсутствие воспоминаний о произошедшем – вот что пугало сильнее всего.
Поиски каких-либо ран и синяков, застарелых рубцов или шрамов на теле закончились ничем. Их попросту не было… или они успели зажить. Как долго длился сон? Или…кома?.. Тогда где медицинское оборудование, считывающее биологические данные о состоянии человека, находящегося в коме? Почему в палату не ворвалась толпа с шампанским и конфетти поздравить с успешным возращением из иного мира? Шутки шутками, но попытки разложить все по полочкам не удавались и никаких твердых предположений о случившемся не рождали.
Напрягая память, я вдруг понял, что совсем ничего не помню, ни единого события из своей жизни! Ничего! Страх, нарастающий с каждой минутой, готов был обратиться в панику. Один, в незнакомой комнате да с головой, чистой, как у младенца, как будто и не жил совсем! Но такое физически невозможно!
Я слез с кровати и стал ходить по комнате босиком, останавливаясь в разных местах и в задумчивости поглаживая пальцами поверхность стены или щупая спинку подвернувшегося стула, словно это могло хоть чем-то помочь. От следующей догадки я остановился, как вкопанный: но имя-то свое я должен знать?!.. Да, да! Я помню его! Меня зовут Сергей. Уже хорошо, просто замечательно. Есть от чего отталкиваться. Отлично, дружище. Все не так уж и плохо, как ты думаешь. Теперь нужно разрешить эту задачку с одним известным и множеством неизвестных. Меня зовут Сергей… а дальше? А дальше тупик, безнадежно глухой и непролазный. Сергей… Дальше-то что? Ну же! С собственным именем в голове не возникало никаких ассоциаций или воспоминаний, как будто они канули в пустоту и там растворились без остатка. Но я – живой человек, со своей личной жизнью, насыщенной событиями, со своим прошлым, а значит, и с собственными воспоминаниями о нем. Если, конечно, действительно не ушиб голову или не случился внезапный провал памяти, вызванный непонятно чем.
