Оттепель. Действующие лица

Оттепель. Действующие лица
О книге

Период оттепели интересен не только совокупностью событий, сформировавших определенную культурную парадигму, но и жизненными стратегиями, которые выбирали герои эпохи. Продолжая исследование, начатое в книге «Оттепель: События», Сергей Чупринин на этот раз смещает фокус и знакомит читателя со знаковыми действующими лицами того времени. Его новая книга – это своего рода энциклопедия, содержащая в себе биографические очерки о писателях, переводчиках и филологах, редакторах и издателях, чиновниках и хроникерах эпохи оттепели. В задачи автора входило не только установить точные сведения об этих людях, но и создать их психологические портреты, чтобы по возможности реконструировать мотивировки, стоящие за их поступками – благородными или бесчестными. Из этих очерков складывается большая «человеческая комедия» оттепельной эры, а судьбы их героев часто пересекаются самым причудливым образом. Сергей Чупринин – доктор филологических наук, профессор Литературного института им. А. М. Горького, главный редактор журнала «Знамя».

Книга издана в 2023 году.

Читать Оттепель. Действующие лица онлайн беплатно


Шрифт
Интервал

Предуведомление

Эта книга – справочник, содержащий в себе биографические очерки о 358 ныне покойных писателях, переводчиках и филологах, редакторах и издателях, чиновниках и хроникерах времен Оттепели.

Вместе с тем будем надеяться, что это еще и книга для чтения, так как в авторские намерения, помимо установления по возможности точных сведений, входило создание лаконичных психологических портретов и тех, кто в нашей памяти навсегда, и тех, кто полузабыт, но все-таки оставил след в русской литературе, и тех, на чьем счету всего лишь поступок – либо благородный, либо бесчестный.

И выбор фигурантов, и все неточности, ошибки, чрезмерно резкие суждения исключительно на совести автора. Слово же авторской благодарности обращено к тем, кто на протяжение трех с лишним лет читал и комментировал черновые варианты этих очерков в некогда общедоступном Фейсбуке[1].

А

Абрамов Федор Александрович (1920–1983)

Вот вроде бы и стал с годами этот уроженец глухого архангелогородского Пинежья рафинированным питерским интеллигентом, доцентом и знаменитым романистом, а в характере и натуре его до последних дней так и осталось нечто крестьянское, идущее едва ли не от матери-староверки – воловья работоспособность и воловья же упертость, своенравное простодушие, сердечная отзывчивость. Но осталось, – как записал в дневник приметливый В. Лакшин, – и «что-то темноватое ‹…›, какое-то взвешивание выгод – мужицкая хитрость и темнотца – не в смысле непросвещенности, а в другом, нравственном смысле – „темна вода во облацех“»[2].

Лакшин связывает эти черты со «страшным», как он говорит, жизненным опытом писателя. И действительно, вырвавшись невероятным волевым усилием из своей среды, А. поступил не куда-нибудь, а на филфак Ленинградского университета, откуда после третьего курса ушел на фронт – с тем, чтобы последние два года войны прослужить следователем в отделе контрразведки «СМЕРШ»[3]. Вернулся после демобилизации, тем не менее, на филфак, был по окончании учебы приглашен в аспирантуру – и тоже не в лучшее время. Вздымалась борьба с космополитизмом, так что первыми публикациями А. стали не только предзащитная научная работа «О „Поднятой целине“ Мих. Шолохова», напечатанная в «Вестнике Ленинградского университета», но и написанная в соавторстве с неким Н. Лебедевым громокипящая статья «В борьбе за чистоту марксистско-ленинского литературоведения» (Звезда. 1949. № 7), немилосердная, мягко говоря, по отношению к его же педагогам М. Азадовскому, Б. Эйхенбауму, Г. Гуковскому, Г. Бялому и другим безродным филологам с еврейскими фамилиями.

Некоторые биографы А. утверждают, впрочем, что статью эту он не писал, а всего лишь подписал, да и то не по своей воле, а по решению факультетского партбюро. Возможно, но в данном случае важно, что после защиты кандидатской диссертации в 1951 году А. был не только взят на преподавательскую работу, но и в возрасте тридцати пяти лет назначен заведующим кафедрой советской литературы ЛГУ. Продолжились публикации в ленинградских газетах, в университетском «Вестнике», была издана (в соавторстве с В. Гура) в Учпедгизе книга «М. Шолохов: семинарий» (1958). Мирная, словом, биография, которую А., впрочем, взорвал еще в 1954 году, напечатав в «Новом мире» (№ 4) статью «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе», где камня на камне не оставил от сочинений С. Бабаевского, Г. Николаевой, Е. Мальцева и иных одописцев, что не жалеют «розовой краски» и «колхозную жизнь, даже в будни ‹…› любят освещать праздничными фейерверками»[4].

А. Твардовскому этот манифест еще только зарождавшейся «деревенской прозы», вместе с другими оттепельными публикациями, стоил должности в «Новом мире». Получил по полной за «нигилизм» и «охаиванье» и сам А. Ему, члену партии с 1945 года, на пленуме Ленинградского обкома КПСС 28 августа 1954 года пришлось покаяться[5], но настоящим ответом А. лакировщикам действительности стала не очередная статья, а роман «Братья и сестры», который был начат им, оказывается, еще в 1950 году и который, после отказов в «Октябре» и симоновском уже «Новом мире», появился наконец в считавшемся в ту пору второразрядном журнале «Нева» (1958. № 9).

Тогда-то участь ходатая по делам мужичья и была определена навсегда, как и репутация сурового реалиста и жесткого критика всего социалистического устройства. Жесткого, но, однако же, осмотрительного, так как красной черты А. не переходил и не участвовал ни в какой «групповщине», а именно ее власть, напуганная сначала венгерским кружком Петефи, потом сплоченностью чешских писателей, боялась как огня. Даже от других деревенщиков он держался чуть поодаль – еще и потому, быть может, что не разделял их грезы об утраченном ладе и затонувшей крестьянской Атлантиде[6]. И с журналом А. Твардовского, где в 1968 году вышел его роман «Две зимы и три лета» (№ 1–3), душевно не сблизился; здесь стоит внимания, что А. продолжил печататься в «Новом мире» и после удаления оттуда прежней редколлегии[7]. Коллективных писем – как в поддержку власти, так и в ее осуждение – А. не подписывал никогда, стремясь дистанцироваться от конфликтов, на которые так щедра была его эпоха. Предпочитал воевать в одиночку и только за свое, крестьянское.



Вам будет интересно