Алмаз
Всякий раз, когда я знаю, что увижу ее, сердце готово вырваться из грудины… И не важно, ее нет три минуты или три месяца… Сколько лет прошло, сколько воды утекло, сколько событий, ссор, любви, ненависти, боли, разочарований и счастья, сколько седых волос на башке… А все так же, как когда нам было по семнадцать и мы только учились любить… так и не научились… Вернее, как в красивых фильмах или книжках слюнявых для баб не научились… Как в журналах- с улыбкой на камеру от уха до уха на фоне красивого дома и оравы детей не научились тоже… И дом красивый был, и орава детей… А вот афишировать свои чувства мы не любили никогда… Сколько раз отказывался от этих бессмысленных семейных интервью, встречая стену непонимания и даже осуждения менеджеров и журналистов… Ну не хочу я показывать свое счастье… Слишком оно дорого мне досталось, слишком оно долгожданное, вымученное… Мы любим не для других… Не чтобы чужие листали глянцевые страницы, выискивая в нас недостатки, и завидовали… Для себя любим, по-своему: по-глупому, по-звериному, грубо, жадно, как всегда умели друг друга любить … Это было в нашей крови… Как и мы были в крови друг друга…
Поэтому сейчас помимо жуткого сердцебиения в районе горла я чувствую еще и дикую злость на нее… Что снова выдрала себя у меня с мясом, снова заставила корчиться в этой агонии разлуки…
Только Камила умела меня так раздражать, так выводить из себя, так неимоверно бесить… Но и только она могла одним своим взглядом потушить любое пламя, горящее в голове и сердце… Она была моим раем и адом, моим верным союзником и постоянным критиком, моей психологической отдушиной и моим сумасшествием, моей тихой гаванью и разрушительной бурей… Уже три месяца, три гребанных месяца, я сижу бобылем в нашем пустом доме у океана и рву на себе волосы… Да, уже и до волос добрался… До этого крушил все на своем пути… Она будет в шоке, когда увидит, что я сделал с ее любимой мебелью… С картинами каких-то новомодных художников, с посудой, изготовленной для нас на заказ… Так ей и надо будет… Нечего было бросать меня здесь… Уже пора было привыкнуть к моему нраву…
Хорошо хоть, что скоро соревнования- можно торчать до бесконечности в зале с ребятами, гонять их безбожно и себя заодно… Она хотела моих страданий, угрызений совести… Хрен она их получит… мое мнение не изменилось…
–Мама точно в курсе, что я еду с тобой?– обратился к отстраненно смотрящему в окно Алану… Совсем он другой, конечно, не такой, как я… Спокойнее что ли, разумнее, прагматичнее… Но все равно, там, на дне черных глаз тот еще омут… Те еще черти бесятся… И не позавидовал бы я тому, кто их отважится вытянуть наружу… Такой, как он, создан для ринга… Я сразу это понял, когда малец был еще школьником… Как ныряет внутрь, хищник у него внутри просыпается… Безбашенным становится, жестким, устрашающим… Но только во время боя, слава Богу… В жизни спокойный парень, уравновешенный… Без лишних движений. Надеюсь, это поможет ему так не моросить, как я в свое время… Дел не наворотить…
–Знает, конечно. Я уже тебе говорил… Вообще, достала эта ваша «Санта-Барбара»… Вы как малолетки какие-то… Поссорились- разбежались, помирились- снова любовь до гроба… Самим не надоело?… Уже за сорокет… Пора бы вести себя адекватно, как родаки моих друзей…
Я усмехнулся про себя… Адекватно- это не про нас… Не могу я адекватно, когда она рядом… И плевать мне, за двадцать, за тридцать, за сорок, за пятьдесят, я всегда буду дико, алчно до сумасшествия ревновать ее, хотеть ее, любить ее… Потому что Лала в каждый свой возраст расцветает с новой силой… Знаете, вот не понимаю людей, которые говорят- люблю зиму или люблю лето… Как можно любить только одно время года?… У каждого сезона своя красота… Вот так и с ней… Ну и что, что стукнуло сорок пять- от этого ведь глаз на ней меньше не стало. Я уверен, даже эти друганы Алана и те на нее засматриваются, а уж отцы их-так точно… Вот, думаю об этом- и снова челюсть сжимается…
Так, Алмаз остынь… Ты ж понимаешь, что надо по-цивильному сейчас, по-спокойному… Иначе она ведь не пойдет на мировую… А мне без нее уже впору скулить…
– Пап,– нарушил молчание сын,– а почему все-таки мама так против боев? Вот объясни мне- ты звезда, легенда просто. Успешный, богатый, знаменитый… Да у тебя ведь миллионы фанатов… Сотни тысяч мальчишек на тебя хотят быть похожими… И я тоже хочу… При том, блин, не на мужика какого-то левого, чужого, а на своего родного отца… И что она так взъелась?
Я вздохнул. Что мне было сказать нашем такому выросшему и такому еще юному мальчику… Двадцать один год-время молодости и сумасшествия… Кажется, что ты уже такой взрослый, все знаешь, а не хрена ты не знаешь… Вообще, не знаешь… Не могу и не хочу ему рассказывать черные страницы нашего прошлого, опаленные горечью тяжелых тайн, взаимных обид, недопонимания и нелюбви… Мои бои были толстой иголкой в ее вене, которая столько лет мучительно выкачивала из нее жизнь… В такие минуты, когда вспоминаю все это, и сам задаюсь вопросом, почему позволил Алану идти этим же путем…
–Она хотела для тебя более изящного будущего, Алан… Архитектор, профессор института, кто там еще- дипломат… -усмехнулся сам себе,– Короче, чтобы в красивом костюмчике и белой рубашечке ходил и накачанные бицепсы только девчонкам в гламурных спортзалах демонстрировал… А ты вон, надежд не оправдал…
