Эпохи. Древность. Исследования
Рецензенты:
Балахванцев А.С. – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН, Заведующий центром «Центр археологии доисламского Востока»
Ладынин И.А. – доктор исторических наук, доцент кафедры истории древнего мира Исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
Никишин В.О. – кандидат исторических наук, доцент кафедры истории древнего мира Исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
© Обухов С.В., текст, фотографии, 2023
© Издательская группа «Альма Матер», оригинал-макет, оформление, 2023
© Издательство «Альма Матер», 2023
Одним из существенных и важных вопросов современного антиковедения является проблема генезиса и развития царского и династического культов в государствах эллинистического мира, ведь именно в эпоху эллинизма IV–I вв. до н. э. почитание особы царя и его династии достигло своего расцвета. Это явление было напрямую связано со стремлением властителей эллинистических государств централизовать свои, часто весьма непрочные, политические образования[1]. Особенно это касается Селевкидской державы, может быть, наиболее яркой наследницы империи Александра Македонского, созданной в ходе грандиозного Восточного похода 334–324 гг. до н. э. Не менее остро задача сплочения и поднятия престижа среди соседних государств стояла у владык малых эллинистических царств, выделившихся, в первую очередь, из состава слабеющей Селевкидской державы в III–I вв. до н. э. Одним из таких осколков Селевкидского государства было Коммагенское царство – политическое образование, расположенное на территории одноименной области. Коммагена – небольшая гористая область на границе юго-восточной Малой Азии и Северной Сирии; ее восточная граница проходила по Евфрату. Как самостоятельное политическое целое Коммагенское царство просуществовало со 164/163 гг. до н. э. по 72 г. н. э., пока окончательно не было присоединено к Римской империи.
Особенно поучительны культура и религия эллинистической Коммагены, являющие собой яркий пример слияния эллинских и иранских элементов. Необходимо отметить, что в постсоветское время в историографии, в том числе и в посвященной Древнему миру, вновь приобрела определенную популярность пресловутая теория о якобы извечном противостоянии Запада и Востока, особенно популярная в колониальную эпоху в европейской историографии. К сожалению, она присутствует (правда, в весьма смутной форме) и в некоторых отечественных работах, в частности, посвященных взаимодействию греко-римской и восточной (прежде всего иранской) цивилизаций[2]. Однако эллинистическая эпоха в истории народов Балканского полуострова, Малой Азии, Ближнего Востока, Ирана и других регионов показывает, что вряд ли можно говорить о каком-то извечном противостоянии этих, в общем-то, довольно условных единиц[3]. Так, культура и религия эллинистической Коммагены являют собой ярчайший пример синкретизма и слияния восточных и западных начал, в первую очередь в I в. до н. э. Процессы синкретизации эллинских и иранских начал вообще характерны для востока Малой Азии, являющегося контактным регионом, где скрещивались и сплетались культурные импульсы Запада и Востока. Добавим, что тесное взаимовлияние греческой и восточной культур в Коммагене эллинистической эпохи, выявляемое при анализе коммагенских эпиграфических, археологических и нумизматических памятников, опровергает тезис об извечном конфликте Запада и Востока и их принципиальной несоединимости друг с другом. Кроме того, нельзя не отметить, что в отечественной историографии до сих пор не появлялось сколько-нибудь цельного, обобщающего труда по религии и культуре эллинистической Коммагены. Настоящая работа может претендовать на заполнение этой лакуны в отечественной науке об античности.
Следует отметить, что хронологические рамки монографии ограничены эпохой правления Митридата I Каллиника (100–70 гг. до н. э.) и его сына Антиоха I Теоса (69–34 (36?) гг. до н. э.), при котором Коммагена, вероятно, достигла своего процветания, а греко-иранский синкретизм в рамках царского и династического культов был окончательно оформлен, играя выдающуюся роль в идеологии властителя. К тому же специфика источниковой базы такова, что именно от времени Антиоха I и отчасти его отца сохранилось наибольшее количество эпиграфических, археологических и нумизматических материалов.
Соответственно, главной целью нашего исследования – определение функций богов царского пантеона при Митридате I и Антиохе I. Не менее важным представляется выявить духовные связи между божествами в пантеонах царей, выделить основные черты царских культов, а также культа властителя и культа царских предков. Перед нами стояли следующие исследовательские задачи: 1) Определить степень религиозного синкретизма в различных культах и роль в этом местных анатолийских, эллинских и иранских традиций; 2) Проследить изменения, которые произошли в царском пантеоне на протяжении правления Антиоха I и показать, какие божества играли при нем определяющую роль; 3) Всесторонне осветить религиозную жизнь эллинистической Коммагены I в. до н. э., в первую очередь, официальную, государственную религию, а также проанализировать все важнейшие аспекты царской идеологии властителя; 4) Подробно остановиться на почитании царя и на культе предков, в том числе и при отце Антиоха I – Митридате I.
