Монастырь где-то в Италии
Когда она вошла в комнату, он посмотрел на неё пронзительным взглядом, удивлённо.
Она подошла к нему – их разделил стол, простой, деревянный стол.
– Садитесь.
Приглашающий жест.
Она села, не смотря на него.
– Здравствуйте.
Мягкая нота в его голосе – она посмотрела на него.
– Здравствуйте.
Вновь опустила голову.
– Меня зовут Силен Верано. Вам что-нибудь говорит моё имя?
Его голос зазвучал властно.
– Нет.
Пауза, продолжительная пауза, между ними.
А потом:
– Вас зовут Алессандра Верано – вы дочь моей тётки – Алекс Верано.
Он говорил без восклицательных знаков, устало.
– Ваша мать, скажем о ней так; авантюристка…
Усмешка, почти весёлая.
– Не в плохом смысле этого слова – не мошенница, просто семья Верано её слегка придушила.
Мина посмотрела на него.
У него были зелёные глаза, он смотрел внимательно и настойчиво.
– А вас? – Вдруг спросил её, он. – Что придушило вас?
Она удивилась.
– Вас должно было что-то придушить; от мирской жизни по доброй воле не отказываются!
Он хотел понять, она это почувствовала.
– Я не перестала грешить, сеньор, но перестала получать от этого удовольствие2!
Мина невесело улыбнулась.
– Я бы предпочёл, чтобы вы грешили.
Его голос прозвучал тихо.
– К Дьяволу человека приводит счастье, а к Богу – трагедия!
– Почему вас так назвали? Силен…
– Как демона сатира?
Его глаза заблестели.
– Любителя выпить, и любителя женщин…
Он улыбнулся.
– Моя мать такая же сумасбродная особа, как и ваша…
Силен рассмеялся.
– Жуликовата, но обаятельна!
Мина заулыбалась.
Они летели в самолёте, в салоне первого класса.
– Вы женаты? У вас есть дети?
– Нет. А вы? Были замужем?
– Нет.
– Почему?
Мина посмотрела ему в глаза.
– Разве вы не знаете историю моей жизни? Разве вы не выяснили обо мне всё?!
– Выяснил, в деталях!
Силен не смутился.
Ей это понравилось. У него крепкие нервы.
– У вас крепкие нервы, сеньор Верано.
Он посмотрел на неё с удивлением.
– А у вас нет?
– Когда-то были!
Силен взял свой бокал с шампанским, отпил.
– У нас у всех всё когда-то было… куда всё уходит?!
Мина отпила холодного грейпфрутового сока.
– Как в сказке; в звёздную бесконечность!
Он усмехнулся.
– Вы так говорите, словно не верите в это!
– Никто в это не верит!
Она мрачно улыбнулась.
Они посмотрели друг на друга, мужчина в чёрном, и… сестра в голубом.
– Можно неловкий вопрос? – Спросил он.
– «Неловкий»? Можно.
Мина посмотрела ему в глаза.
– Мне сказали, что вы сестра, а не монахиня… в чём разница?
– В обетах, сестра скорее светский человек, а монахиня… служивый, если так можно выразиться.
– «Служивый»? – Заинтересовался Силен.
– Монахини в моём монастыре, как правило, дали обет молчания, они ни с кем не общаются и никого не принимают.
– Вы тоже хотите стать монахиней?
– Нет.
Он удивился.
– Почему?
– Я не готова.
Силен Верано вновь взял свой бокал с шампанским – он не снял перчатки, – он был в них в монастыре, он оставался в них в самолёте.
– Пью за «не готова»!
Мина удивлённо посмотрела на него.
– За то, что вы поняли это вовремя – за доброту к себе!
Силен поднял бокал.
– Чин-чин!
Он заглянул ей в глаза.
– Китайские моряки привезли это выражение в Европу – оно значит «за добро».
Он отпил шампанского.
– За доброту, Мина!
Ей захотелось сказать ему:
– Я не пила пятнадцать лет!
– Не жалейте, – Весело сказал ей Силен. – Вы всегда можете начать!
Мина улыбнулась, он вызывал симпатию черноволосый загорелый испанец. Он был холёным и мужественным, в нём чувствовалась жизненная сила.
Она вновь обратила внимание на его руки. Он болен? Прихоть?
– Вам интересны мои руки? – Лукаво спросил её Силен Верано.
И весело добавил:
– Только они вас и заинтересовали.
Он был обаятелен. Мина ощутила себя живой – живым человеком. Она уже и забыла как это… симпатия.
– Вы сказали; Алекс Верано – моя мать, а вы? Кузен?
– Кузен. Я ваш кузен, Мина.
Его глаза наполнились теплом.
– Я вас помню – детьми мы играли вместе…
Выражение его зелёных глаз изменилось, стало волчьим.
– А потом эта… Алекс, потеряла вас – в торговом центре…
Ярость в его голосе.
– Она оставила вас одну – пошла в примерочную, мерить платье…
В голосе Силена Верано зазвучала ненависть.
– Когда она вернулась, ей сказали, что вас увели мужчина и женщина.
Он посмотрел на бокал в своей руке.
– Я ненавижу вашу мать, Мина. Я ненавижу её за то, что она вас потеряла, потеряла…
Усмешка.
Он посмотрел на неё.
– «Шепчет ветер среди ночи
Малому цветку:
«Век твой краткий всё короче,
Ты уснёшь в снегу».
Ветер зреет и крепчает:
«Сгинешь в свой черёд!»
А цветок не отвечает,
А цветок цветёт»3
