Какой-то мудрец древности сказал, что утром люди могут исполнить любые желания, но почему-то он не уточнил, что желания у каждого человека разные. И что еще чаще – с ожиданиями они не сходятся. Кто-то хочет просто выспаться, кто-то проснуться на берегу моря, да чтоб рядом обязательно загорелая дама или загорелый кавалер. Кто-то, наоборот, хочет просто встать пораньше, чтобы свершить больше полезного в этом забавном мире. А кто-то просто ловит злобный сигнал будильника.
Серега не был исключением. Утро застало его там, где он уже давно погряз в своей жизни, словно навозная муха. Потянувшись за телефоном, чтобы выключить будильник, спросонья сбил на пол кружку с остатками уже прокисшего пива. Вонь остатков кислятины и хмеля начала разливаться в комнате, унося за собой весь немногий оптимизм и радость будущего дня. Будильник уже успел отыграть свои семь мерзких нот от которых хочется умереть, и затыкаться явно не собирался. Кое-как нащупав телефон и нажав заветную кнопку отключения, Серега открыл глаза и попытался поднять свое туловище горизонтально. Мутные глаза попытались раскрыться, а остатки вчерашнего пиршества вихрем пронеслись в пьяной голове и отчаянно просились наружу. Из тела вырвался лишь старый приятель кашель, который угомонить получилось спустя минуты.
Поднявшись, Серый схватил в темноте зубную пасту и полотенце, попутно что-то сбив, и побрел к обшарпанным умывальникам. По дороге встретил вчерашнего собрата по веселому вечеру, который мирно дремал на кресле в коридоре, небрежно накрывшись халатом на голое тело с прилипшей сигаретой к губам.
– О! Спит тело! Так, посмотрим, богат ли ты куревом? Вчера мои расстрелял, а сам скорее всего закрысил, – с этими словами руки залезли в карманы халата, а тело лишь недовольно хрюкнуло. – Ну да, как обычно, целая пачка!
Умывание отошло на второй план. Сергей, он же Сергио, он же Серый, он же Аморалес, он же Аморальный Сергей, он же Чепуха Албанская для своих друзей алкоголиков, печально вздохнул и забросил сигарету в рот. Руки сами собой потянулись к зажигалке. Утро всегда было противным временем для него, а после вечных пиршеств и попоек всегда нужно было рано вставать. Серый тяжело вздохнул, потому что как ни крути, но нужно ползти на работу. Веселый огонек осветил тусклую кухню и позволил дать малую радость утра. Затяжка и острый дым словно нож пролетел сквозь нутро, выходя обратно совсем остывшим. Серый грустно вздохнул и принялся рассматривать грязную кухонную плиту. Мысли тоскливо зудели и были каждое утро схожи: «Все же отлично начиналось, разве нет?», «Молодой дипломированный специалист, работа по специальности, что еще нужно?», «И ведь так будет дальше всегда?». Смачный плевок на грязный пол общежития эхом отозвался в пустой кухне, и только муха противно бьется в единственную целую лампочку на кухне.
– Может кофе сварить? – сам у себя спросил Серега, глянул в телефон и посмотрев на время, сам себе ответил. – А один хер не успеваю. Надо глянуть не осталось ли чего у Лариски из мелочи, а то на такси не хватит. Ладно, это будет немного позже, пока халявная сигарета.
Молча, пиная бычки от сигарет, и ковыряясь пальцем в старой штукатурке, которая вот-вот рассыплется, Серый добил сигарету и небрежно бросил окурок куда-то между оконных рам. Безопасность в этом заведении с гордым названием семейное общежитие мало кого заботила и за рамой было одно из многочисленных кладбищ для окурков и бычков. Вообще, стоило кому-то запихнуть остатки табачной продукции в место интересное для соседа, там моментально появлялось такое новое кладбище. Так было организованно за газовой плитой, затем появилось в духовке – потому что все равно ей никто не пользуется, потом стихийно появилось между оконных рам – в основном из-за того, что пьяное тело не могло метко бросить окурок в окно, а затем в одном из треснувших плафонов, который кто-то любовно снял после очередной драки. Все это добро копилось годами, пока в определенный момент какой-нибудь алкоголик не обращал на это безобразие свое мутное внимание, и в пьяном угаре не убиралось и не выкидывалось. На трезвую голову в этом месте всем было все равно на мусор.
Пройдя весь коридор и резко рванув дверь, Аморальному Сергею ударил в нос запах перегара, табака, остатков алкоголя и чего-то уже пропавшего. В небольшой комнате творилось царство бардака, на границе с хаосом. На столе и под столом валялись с десяток кружек и бутылок самого разного калибра и размера. Со скатерти что-то капало – возможно остатки вчерашнего пива, возможно сока, сейчас уже разбирать и принюхиваться не было ни смысла, ни желания. Из покосившегося шкафа нависли вещи и почти вываливались огромной кучей, но каким-то чудом еще держались. На импровизированной кухонной зоне, (а если быть совсем точным, столе в углу, отгороженным шкафом от основного бедлама) на кухонной доске лежал растерзанный батон. А на диване дремала она – та, которая в древних легендах воодушевляла на подвиги, та, что посвящали стихи, и та, что называли любимой женщиной. Женщина же Сергея несмотря на то, что почти в полтора раз была его старше и выглядела как средняя обитательница общежития, удивительно гармонично вписывалась в этот беспорядок. Каким-то чудом они давно пересеклись во время пьяных посиделок, познакомились и жизнь свела их в единую алкогольную вакханалию. Из своей комнаты в общежитии Серый плавно переместился к ней и с умилением пытался наладить хоть какой-то, но быт. Быт этот подчеркивался криками, руганью, драками и алкогольными примирениями, которые после очередного круга алкогольных приключений начинались заново с еще большими потрясениями для творческой аморальной натуры.
